Дэрил напрягся, не обращая внимания на охвативший его холод и оцепенение. Сейчас было не так, как у пруда: каким-то отдаленным краешком сознания он понимал, что надо бы испугаться, но все страхи затмевало страстное желание услышать, разгадать эту беззвучную песню. И увидеть того, кто играет.
Какое-то движение сбоку привлекло его внимание. Медленно, с трудом поворачивая голову на одеревеневшей шее, Дэрил повернулся.
У боковой стены стояло ростовое зеркало в волнистой оправе. В этом зеркале он должен был увидеть себя, но не увидел. Там блестела полированным деревом челеста, а за челестой, на таком же блестящем полированном табурете, сидела спиной к нему девушка. Или, быть может, девочка-подросток — со спины не разберешь. Тоненькая фигурка, простая белая футболка и джинсы. Копна золотистых волос, густых и непокорных, небрежно заколота на затылке, несколько прядей заплетены в косичку, другие свободно спускаются по плечам. Лица девушки Дэрил не видел, но видел маленькие руки, уверенно порхающие по клавишам.
Он по-прежнему не слышал ни звука, но по движениям рук, по напряженно выпрямленной спине и тонкой шее угадывал, что девушка играет что-то прекрасное и невыразимо печальное, что нежная, певучая задумчивость в ее музыке сменяется мощными аккордами, несущими в себе боль, гнев и угрозу. Эта немая музыка надрывала ему сердце, переворачивала все внутри. Если хоть один звук прорвется сквозь невидимую преграду, чувствовал Дэрил — быть может, он умрет на месте, но умрет счастливым.
Девушка взяла последний беззвучный аккорд и уронила руки на колени. На миг все замерло. Затем медленно, как-то неестественно медленно начала она поворачиваться на своем вертящемся табурете. Дэрил словно очнулся; очарование рассеялось, и прежний ледяной страх охватил его при мысли, что сейчас он увидит ее лицо…
— Мистер… вы ведь мистер Диксон?
Робкий детский голосок вырвал его из забытья. Видение померкло, отступило куда-то вглубь сознания; Дэрил вздрогнул, словно просыпаясь, со странной смесью облегчения и разочарования обернулся к дверям.
На пороге стояла девочка лет восьми в кургузом сарафанчике, с коротко остриженными рыжими волосами. Круглое веснушчатое личико — бледное и не по-детски серьезное, даже печальное. Было в девочке что-то неуловимо знакомое; и секунду спустя Дэрил сообразил, что это, должно быть, и есть дочка Кэрол.
— Да какой из меня мистер! — усмехнулся он. — Дэрил, и все тут. А ты, должно быть, София? Твои родители здесь работают, верно?
Девчонка изумленно расширила глаза и открыла рот. Дэрил заметил, что она прижимает к груди что-то вроде записной книжки в кожаной обложке.
— Ой, — проговорила она, — вы и правда этот… эс-тро-секс! Вы все про нас знаете!
«Невелика премудрость!» — подумал Дэрил, но вдруг понял, что разубеждать девочку ему совсем не хочется. Слишком редко на него смотрели вот так, широко раскрыв глаза, с простодушным изумлением. Мерл на его месте немедленно показал бы какой-нибудь фокус; и Дэрил даже задумался, чем бы таким удивить и развеселить эту грустную малявку, но тут она спросила:
— Мистер Дэрил, а вы правда хотите ее прогнать?
Ответить — или даже уточнить, о чем и о ком она — он не успел.
— София! — послышался снаружи женский голос.
В дверях появилась Кэрол; и снова, как и в первый раз, Дэрила поразило ее молодое лицо под шапкой седых волос и тревожные голубые глаза.
Бросив на Дэрила какой-то странный взгляд, не то испуганный, не то смущенный, Кэрол торопливо повернулась к дочери:
— София, что ты здесь делаешь? Сколько раз я тебе говорила не шастать по большому дому! Мистер… мистер Диксон здесь работает, ты ему мешаешь…
— Да ничего она мне не мешает… — пробормотал Дэрил.
— Иди скорее домой! — настаивала Кэрол, и Дэрилу показалось, что в голосе ее звучит страх. — Папа уже вернулся и ждет нас к ужину. Нехорошо заставлять папу долго ждать, он будет сердиться!