Блейк поднялся с кровати, не зажигая свет, быстро и бесшумно оделся. Достал из нижнего ящика стола что-то продолговатое, металлически блеснувшее в лунном свете. Так же бесшумно выскользнул из спальни и начал спускаться по лестнице вниз.
***
Тиканье ходиков казалось все громче, тишина давила, каждая секунда растягивалась в вечность; и наконец Кэрол решилась заговорить.
— Послушай, милый, — робко начала она, — уже очень поздно, а Софии завтра в школу. Как ты думаешь, может быть, ей пора спать?
Эд поднял глаза. Наверное, с полминуты сверлил ее взглядом — за это время Кэрол успела тысячу раз проклясть свою глупость — затем повернул голову на бычьей шее к дочери. Под его тяжелым взглядом София еще глубже вжалась в спинку дивана.
— Не хочет, значит, с папкой посидеть, — проговорил Эд, пьяно растягивая слова. — Скучно ей с папочкой, да? Спать хочет. Зевота одолевает. Так? — и вдруг рявкнул. — Пусть сама скажет! Скучно тебе со мной? Хочешь уйти? Говори!
София отчаянно замотала головой; на бледном личике ее ярко выступили веснушки.
— Вот так, — удовлетворенно заметил Эд. — Хорошая девочка. Любит папку. И неча тут на нее наговаривать и нас с ней разводить! Слышала? Она не хочет!
«Кажется, пронесло!» — с облегчением переведя дух, сказала себе Кэрол.
Заметив, что стакан у Эда опустел, она ловко и бесшумно, отточенным за годы супружеской жизни движением пододвинула ему новую бутылку пива, только что из холодильника. Но Эд вдруг швырнул бутылку в ее сторону. Кэрол успела увернуться — к таким упражнениям ей тоже пришлось привыкнуть. Лишь несколько капель попали ей в лицо. Бутылка упала, не разбилась, но покатилась по полу, щедро распространяя вокруг пену, влагу и пивной аромат.
— Что ты мне суешь эту ослиную мочу?! — взревел Эд. — Виски где?
— Эд, я… ты… может быть…
Он начал приподниматься из-за стола, и Кэрол, забыв о возражениях, бросилась к холодильнику, достала оттуда початую бутылку скотча. Извлекла из серванта чистый граненый стакан, наполнила до половины. София на диване, сжавшись в комочек, не сводила с нее глаз.
«Может, оно и к лучшему, — думала Кэрол. — За пивом он сидел бы до утра, а так быстро напьется и заснет».
Это внушало надежду, но хуже было то, что под действием крепкого алкоголя Эд становился непредсказуем.
Приняв из рук Кэрол стакан, Эд повертел его в руках, посмотрел на свет. Подозрительно принюхался. Похоже, что-то в напитке его насторожило.
София на диване заерзала, и Эд, привлеченный этим движением, покосился на нее.
— Опять с зеркалом своим? — пробурчал он. — И все-то она с зеркалом, из рук не выпускает, все на рожу свою пятнистую любуется! Такая же шлюха бесстыжая растет, как ее мамаша!
София бросила быстрый взгляд на мать. Кэрол сидела на другом конце стола, прикрыв глаза, судорожно сжимая в пальцах свой крестик, и губы ее беззвучно шевелились.
***
Дэрил тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Уснул он перед включенным ноутбуком, головой на столе — и теперь уставился на монитор, пытаясь понять, не пропустил ли что-то важное, пока спал.
Но в доме — по крайней мере, на первый взгляд — ничего не изменилось. Во всех окошках видел он одно и то же: пустые тихие комнаты, пустой темный двор, освещенный луной. Ни летающей посуды, ни реющих в воздухе белых простыней. Вообще никакого движения. Кроме…
Самое нижнее окошко привлекло его внимание. Там явно что-то происходило.
Дэрил навел на него курсор и нажал, разворачивая окно во весь экран.
Перед ним открылась незнакомая комната и семья за столом. Он сразу узнал Кэрол в напряженной позе и забившуюся в угол Софию. Третьим оказался здоровенный оплывший боров: несмотря на размытое, зернистое изображение, Дэрил отлично видел и его обрюзглую физиономию, и даже маленькие злые глазки.
Звуков камера не передавала — семейная сцена разворачивалась перед глазами Дэрила беззвучно, но позы и движения всех троих были так выразительны, что, пожалуй, в пояснениях не нуждались. Дэрил следил за тем, как Эд что-то гневно выговаривает жене и дочери. Видел, как вздрагивают обе всякий раз, когда он поворачивает голову или к ним обращается. Видел — и ярость поднималась у него в груди, жаркая, клокочущая ярость.