— У тебя тут грязь какая-то, — пробормотал он наконец, с усилием отводя глаза. — Щас я…
И, взяв со стола чудом уцелевшую бутылку, щедро смочил скотчем чистый край салфетки.
— Щипать будет, потерпи, — предупредил он.
Кэрол невольно улыбнулась; такой наивной показалась ей после всего происшедшего забота о том, что будет щипать! Эти слова как будто пришли из другого мира — из мира, где близкие заботятся друг о друге и стараются не делать друг дружке больно. А ведь Дэрил ей даже не близкий…
Дэрил уже поднес салфетку к ее ссадине, когда вдруг София, про которую все забыли, соскочила с дивана и бросилась к нему.
— Не трогай! — отчаянно завопила она, врезаясь в него с размаху. — Нельзя! Уходи отсюда, уходи совсем! — и принялась своими тонкими ручками толкать его к дверям.
— София?! — изумленно и испуганно воскликнула Кэрол.
Дэрил бросил на нее быстрый, полный горечи взгляд, затем кинул салфетку на пол и пошел прочь.
***
Кэрол нагнала его уже у пруда. Дэрил шел к дому быстрым шагом, не оборачиваясь, чтобы остановить, ей пришлось схватить его за руку и развернуть к себе.
— Пожалуйста, не обижайся на Софию! — сказала она. — После всего этого она не в себе… да и я, наверное, тоже.
Миг он недоверчиво всматривался в нее; затем лицо его смягчилось.
— Да уж понятно! — пробормотал он.
— И, Дэрил… спасибо тебе! От нас обеих.
И, потянувшись к нему и чуть-чуть приподнявшись на цыпочки, Кэрол его поцеловала.
Она думала, что поцелуй выйдет быстрым и вполне целомудренным — обычный знак благодарности; но Дэрил вдруг схватил ее за плечи и с силой притянул к себе. Не сразу оторвались они друг от друга: оба тяжело дышали, оба смотрели друг на друга изумленными, почти испуганными глазами.
— Спасибо! — повторила наконец Кэрол и, повернувшись, почти бегом бросилась домой.
***
Дэрил шагал, словно пьяный, пораженный и обессиленный переполняющими его чувствами. О поцелуе он не знал, что и думать; и, уже подходя к крыльцу, сумел наконец выкинуть его из головы и сосредоточиться на другом событии, далеко не столь приятном, но более значительном.
Он едва не убил этого сукиного сына. Блин, не закричи Кэрол вовремя — как раз бы убил!
И ведь нельзя сказать, что не понимал, что делает. Прекрасно понимал — прямо видел, как опускает торшер ублюдку на голову, снова и снова, как хрустит его череп, как разлетаются кровавые ошметки мозгов… Откуда, черт побери, у него такие желания? Неужто папашино наследство?
Верно, такой говнюк и святого выведет из себя. Когда Эд швырнул в Кэрол бутылкой, у Дэрила в глазах помутилось; а уж когда ворвался в дом и увидел, как Кэрол, окровавленная, корчится в углу… На миг показалось, словно в детство вернулся. Как он мечтал защитить мать от отца! И теперь, много лет спустя, мечта как будто наконец исполнилась…
Но это не все. Было кое-что еще.
Поднимаясь на крыльцо, проходя по темному коридору в гостиную (кажется ли ему, или за время его отсутствия в доме сделалось заметно холоднее?), Дэрил упорно восстанавливал в памяти те секунды свирепого помрачения — и наконец ясно понял, что было не так. Да, желание защитить Кэрол. Да, застарелая ненависть к отцу. Но в какой-то миг все это сгладилось, отступило на задний план, а на первый план выплыла болезненная пульсация в голове и голос, звучащий в ритме этой боли. Голос, повторяющий без слов, но совершенно ясно: «Убей его! Убей! Убей!»
Чужой голос.
Дэрил сел за компьютер, устало взлохматил и без того взъерошенные волосы. Бросил рассеянный взгляд на монитор. Кажется, все осталось как было. Тихие темные комнаты, пустые темные коридоры, двор, освещенный призрачной луной…
Стоп!
А где флигель?
Окно, в котором перед ним предстал семейный ужин Пелетье, с монитора исчезло.