— Ты аккуратнее там, — бросил Мерл. — И звони, если вдруг что. Я тоже звякну, если что новое разузнаю.
Дэрил вдруг ухмыльнулся:
— Братан, только не говори, что теперь поверил в привидений!
— Не верю я ни в черта лысого! — поднял палец Мерл. — Но знаю, что в жизни какой только херотени не бывает. Так что ты там того… береги себя.
***
Сквозь сон Эд слышал голоса жены и дочери, звон посуды, шорох шагов — Кэрол собирала Софию в школу. Слышал, как подъезжает к мостику на той стороне ручья школьный автобус, как София прощается с матерью и, подхватив ранец, выбегает из дома.
Как-то странно звучали сегодня их голоса. Подумай Эд еще немного, понял бы: впервые за долгое время Кэрол и София разговаривают не опасливым полушепотом, боясь его потревожить, а в полный голос. Но в голове словно рота солдат маршировала: невозможно было ни думать, ни вспомнить, где же он так нажрался вчера. Эд хотел рявкнуть на баб, чтобы заткнулись, но из пересохшего горла вылетело лишь какое-то сипение. Попытался разлепить глаза, тоже не смог — и опять провалился в сон.
Следующее пробуждение было более приятным. Ноздри ему защекотал аромат кофе. Эд с трудом разлепил веки, пощупал вокруг себя, обнаружив, что лежит на нерасстеленной кровати одетым, приподнялся на локте — и тут же схватился за челюсть. Что за херня? Похоже, вчера он не только напился, но и с кем-то подрался!
Воспоминания были смутными и отрывочными. Он помнил пиво, стакан скотча, помнил, как врезал Кэрол, которая с чего-то вдруг охамела и начала на него бычить… дальше, кажется, и правда началась драка, но кто угостил его ударом в челюсть, Эд не мог вспомнить, хоть убей. Ладно, будем надеяться, Эд и сам его отделал как следует.
Эд глотнул горячего кофе, заметив рядом три таблетки аспирина, с облегчением высыпал в рот все разом… и только тут увидел Кэрол. Привычную мешковатую кофту она сняла и была сейчас в клетчатой ковбойской рубашке и джинсах. Под глазом красовалась свежая ссадина, заклеенная пластырем. Кэрол стояла у притолоки, скрестив руки, и молча смотрела на Эда. Как-то странно смотрела.
— Т-ты… — сипло сказал Эд. Шевелить челюстью было больно. — Кто… вчера…
Кэрол отлепилась от притолоки и шагнула к кровати, все с тем же странным взглядом — изучающим, чуть удивленным. Словно на постели перед ней ворочалось какое-то редкое и противное насекомое, и Кэрол не понимала, как могла столько лет принимать его за своего мужа.
— Эд, — сказала она негромко, — нам надо поговорить.
Он попытался подняться, но все поплыло перед глазами, и Эд снова рухнул на кровать.
Кэрол глубоко вдохнула.
— Так дальше продолжаться не может, — сказала она. — Нам нужно разойтись.
Эд не понял. Ни ее тон, ни сами слова не укладывались в голове. Что случилось с его тихоней Кэрол? Может, он спит, и все это ему снится?
— Я поговорила с Андреа… с миссис Блейк, — продолжала Кэрол. — Когда она увидела мое лицо, — она слегка коснулась пальцами пластыря, — и узнала, что творится у нас дома, то пришла в ужас. Хотела тотчас же вызвать полицию. Или рассказать все мужу, чтобы он вышвырнул тебя отсюда пинками. Я с трудом ее упросила ничего такого не делать.
Эд слушал молча. Сквозь гудение в голове и ноющую челюсть улавливал с пятого на десятое, но и этого было достаточно, чтобы понять: происходит что-то невероятное. Его привычный мир переворачивается вверх дном.
— Ты знаешь, она адвокат, — продолжала Кэрол. — Она рассказала мне, как решаются такие дела. Сказала, что это чистая уголовщина, что тебя могут посадить или выписать охранный ордер и по суду запретить тебе к нам приближаться. Пообещала представлять меня в суде бесплатно, если понадобится. Но я не хочу тебе мстить, Эд. Не хочу отправлять тебя за решетку или позорить. Все-таки бывали у нас и хорошие времена; и потом, если бы не ты, у меня бы не было Софии. Но те времена позади. Тебе с нами тяжело, нам с тобой тоже; лучшее, что тут можно сделать — не мучить друг друга и разойтись по-хорошему. Мы обе очень устали и просто хотим, чтобы ты оставил нас в покое.
Эд молчал, чувствуя, как гнойным нарывом набухает в груди ярость. Тяжелая, темная, особенно жгучая от того, что ей перекрывают кислород и не дают прорваться наружу другие чувства, растерянность и страх. Кэрол все разболтала! Эта сучка его предала! Что же теперь делать?!
— Твои вещи я уже собрала, — Кэрол кивнула на два стоящих у притолоки чемодана. — Остальное поделим потом, при разводе. Свой фургон можешь забрать, я все равно его не вожу. Банковский счет твой — претендовать на него не стану. Но, прости, я не хочу, чтобы ты виделся с Софией.
— Ку… куда же я пойду? — пробормотал Эд. — Я вообще-то здесь работаю, если ты забыла! Да и живу…
— Это решай с хозяевами, — спокойно ответила Кэрол. На лице ее читалась уверенность в том, что Эд здесь работать больше не будет. — Меня это больше не касается. Ничего страшного, найдешь жилье и работу в другом месте.