Грейс постепенно затихла, прижавшись к нему, слушая его слова. Она все еще не верила в сказанное и жаждала услышать объяснение, чтобы разом его опровергнуть.
— У меня на родине жила Сказочница, — начал Джон, — я тебе это говорил уже. Но я тогда не сказал, что она умерла. Не своей смертью. Мы ее не любили: бормочет что-то под нос, во всех наших бедах наверняка виновата! Я ходил в сельскую школу, учился плохо. Читал детективные книжки на уроках. Мечтал стать гениальным сыщиком, а тут к доске иди… в общем, один раз, когда меня в самый неподходящий момент к доске позвали — там перестрелка в книге и черт знает что еще! — я страшно нагрубил учителю, не отвлекай, мол. Учитель, конечно, взбесился, взял меня за ухо и к директору отвел. Тот пригрозил выгнать меня из школы. Пошел я домой, злой и разобиженный, и встретил ее. Сказочницу. Идет мимо, бормочет. «Черт, — думаю, — не она ли мне такой букет проблем набормотала здесь?» Ну, я тогда и высказал ей все, что о ней думаю.
На этом моменте Грейс даже улыбнулась сквозь слезы:
— Поверить не могу! Ты! Хулиган какой-то!
— Мне тогда было тринадцать или около того. И я, признаться, до сих пор помню ее глаза. Она тогда посмотрела на меня с такой обидой! И сказала: «Ты хоть понимаешь, что каждая сказка обращается в первую очередь против Сказочницы? Что я рискую собственной жизнью всякий раз, когда соглашаюсь попытаться выдумать для вас что-то? Что я не рассказывала сказки уже пятнадцать лет?». И все в таком духе. Она как в воду глядела: после следующей сказки — я слышал ту сказку, вся деревня слышала, — ее не стало.
— Я не уверена, что хочу знать, как это случилось, — всхлипнула Грейс.
— Хорошо, — Джон погладил ее по спине. — Это просто случилось. И с тобой, к сожалению, случилось нечто близкое. Ты вообще хоть понимала, что ты Сказочница?
— Нет. Да я и не могу быть ею! — отрезала та. — Я столько сказок сочинила — ни одна не сбылась! И после знакомства с тобой тоже! Если не считать одного совпадения!
Действительно, не может этого быть! Не может, не может! И с какой стати ему должно быть виднее?
— Вскоре после знакомства со мной ты утратила силу, — покачал головой Джон. — Ты уже перестала быть собой, это не считается. А что касается остального — ты рассказывала, записывала?
— Рассказывала вслух, — произнесла Грейс, холодея. Теперь она начала понимать. — Но я стала записывать. Сначала про снежного призрака, потом про то, как ты задержался в городе, ох, не может быть, чтобы все-таки я была виновата!.. А потом мне приснился этот снежный призрак…
Она застыла на месте, прислушиваясь к шуму моря в ушах.
— Снежный призрак? — переспросил Джон. — Так ты его назвала? Так записала Писательница Грейс? Значит, это и есть твое имя.
— Мое… — но она уже все поняла. И разом оцепенела: внутри переворачивалось и плескалось мерзлое нечто, скребло по нервам, крутило жилы, ползло наружу, грозило вывернуться горлом.
— В этом даже есть что-то правильное, — вздохнул меж тем Джон. — Что-то красивое. Создатель сливается с созданием. Создание поглощает создателя…
Грейс молчала, дрожа в его объятиях. Сочинить всего две сказки — и получить в обоих случаях сущий ужас на выходе! Так вот почему Сказочницы, упомянутые в книге, предпочитали отказываться от своего дара. И как она могла самонадеянно думать, что сумела бы подчинить себе нечто столь неуловимое — и неумолимое? Как она смела мечтать о подобном? Нечаянно созданный ею призрак поглотил ее, а она и не заметила. Зато заметил Джон: потому что, в отличие от нее, знал, что призраки существуют.
— В первый раз я увидел осколок моря в твоих глазах на набережной, — продолжил он, выдержав паузу. — Мелькнул на секунду и пропал. Случай с моей знакомой Сказочницей, к сожалению, слишком похож на твой, чтобы я не заметил, не задумался… Но тогда это выглядело глупо и зыбко. Увы, дальнейшие наблюдения только укрепили мои подозрения: морская муть появлялась все чаще, задерживалась дольше. Потом я вспомнил наш утренний разговор, когда ты упомянула призрака, который уходит в море, и понял — это оно и есть, плещется внутри тебя. Тем не менее, ты оставалась — и сейчас остаешься! — в какой-то мере Грейс, я уверен! Или мне просто хочется в это верить, но ты ведешь себя так по-человечески…
— Я знаю, — перебила она чужим напряженным голосом, отстранилась и прямо взглянула на него. Шум в ушах перерос в рокот. — Я знаю, что связывает Грейс с жизнью. Ты.