Чужие короткие волосы колют подбородок. Сунил выглядывает из-за крупной головы, обнимая противного потного мужика и до хруста в пальцах продолжая сжимать его кулак. Но смотрит он только на Ракеша.
– Да прыгай же ты! Я сразу за вами!
Может, хватка Ракеша слабеет, а может, к Ману окончательно возвращаются силы – но они оба вдруг исчезают за краем борта с громким плеском. Кто-то из воинов в плащах бросается в воду следом, но только один. Остальные просто подбегают и тупо смотрят вниз. Сунил готов поспорить, что они не видят ничего, кроме чёрной глади.
Вдруг в живот врезается острый локоть. Новый взрыв боли. Даже на ногах устоять не удаётся. Его, уже упавшего, пинают ещё несколько раз, откуда-то издалека доносятся крики, кому-то куда-то надо бежать, чего-то хватать… но от него уже ничего не зависит.
Как думаешь, сколько мне лет?
***
В камере сыро. Так сыро, что несчастную тряпку, брошенную на гнилую солому, можно выжимать и умываться скопившейся влагой. Правда, предварительно лучше перестать дышать и уговорить себя не обращать внимания на некоторую склизкость и липкость этой штуки. Но в целом всё не так уж и плохо. Конечно, первую неделю пришлось нелегко – всё тело болело, а разум рвался на куски. Ему не давали спать, его били, даже грозили запытать до смерти, но назначенный коллегией адвокатов человек сумел доказать дохляку-следователю с длинной куриной шеей, что его подзащитный был под действием чар. К тому же «гончие» подтвердили, что Сунил предложил одному из беглецов выйти за него замуж – а значит, помутился рассудком. Впрочем, сама попытка защитить демоническое отродье ничем иным, кроме помешательства, объяснить трудно. Конечно, бывали случаи, что люди слишком привязывались с питомцам-ганда, но у Сунила ситуация иная – все его знакомые из мастерской твердили, что тот был прилежным учеником, и лишь за несколько дней до инцидента начал пропадать по ночам и вести себя странно. Но никому, слава богам, не пришла в голову идея о связи Сунила с бандой контрабандистов, уже отправившейся на виселицу почти в полном составе. По крайней мере, низшее звено точно повесили, что до верхушки… адвокат сказал, что все слишком сильно заинтересованы этим делом, чтобы всерьёз заниматься парой сбежавших ганда и вставшим на их защиту человеком. Но от наказания это не спасло, так что Сунила судили и отправили за решётку.
С тех пор прошёл месяц.
И этот месяц обернулся для него сущей пыткой. Хуже сырости, холода и отстойной еды была скука. Хотя и еда в первое время доставила немало неудобств, но постепенно организм к ней привык.
И вот сегодня Сунил рисует на стене тридцатую чёрточку. Потом отходит к окну и тем же камнем с острым сколом начинает долбить строительный раствор возле толстого прута решётки. Долбится плохо. То ли мастерскую и правда строил какой-то неуч, или за возведением тюрьмы следили особенно тщательно, но с тех пор, как он начал – а это было почти три недели назад – добился лишь того, что сломал два камня. И углубился в кладку стены на четверть пальца. В толщину.
– Эй, Райлаш, на выход.
Сунил так увлёкся, что за стуком не заметил прихода стражника – но вот тот стоит прямо за решёткой, и кажется, что до шумной возни заключенного у окна, как и до самого Сунила, ему нет никакого дела. А Сунил рад, практически счастлив. Опять пришёл следователь! А значит, можно будет выйти отсюда хоть ненадолго и поговорить хоть с кем-то!
И вот обшарпанный коридор сменяет выложенная ровной плиткой комната… но в ней за деревянным столом сидит не задохлик с куриной шеей, а старуха.
– Лала?
– А ты оброс…
Сунил трогает свой колючий подбородок, усмехается. Ждёт, когда стражник снимет с рук колодки, и осторожно подходит.
– Как ты тут… Зачем? Не подумай только, я счастлив тебя видеть… но не совсем понимаю…
Старуха проводит ладонью по столу, потом поднимает её и оставляет на когда-то ровной деревянной поверхности небольшой круглый медальон с дефектным камнем.
– По словам Хейли, ты настаивал на том, что это твоё.
Да, было дело. Вообще он много чего говорил, когда его били. В том числе и о вещах, которые к делу вообще не относилось. Хотя, нет, вспомнил – они так сильно жаждали узнать, почему медальон среагировал на Сунила, что даже заказали алхимикам проверку его крови на чистоту. Но где могла об этом услышать старушка-комендантша из мастерской Инджина? Если только…
Если только она не одна из тех добропорядочных граждан, исподтишка следящих за соседями и докладывающих о них.
Но это же бред. Иначе Ракеша давно бы уже схватили. Конечно, сила его внушения после укуса сильна, но… Нет. Ведь медальон не реагирует на неё. Антиквар, всучивший старое украшение шефу гончих, ошибся или намеренно соврал, ведь камень в нём никогда не зачаровывали на поиск нечистых. Мама использовала его для определения дурных намерений у клиентов… хотя Сунилу говорила, что ей просто страшно ходить поздно в город. Но так или иначе медальон реагирует лишь на того, кого его хозяин сам счел бы врагом. Именно поэтому тот ошибочно сработал на Сунила. Видимо, узнав об этом, гончий разочаровался и вернул украшение антиквару…
Но, всё равно, как об этом узнала Лала?