— Не здесь же. В этой части города такие номера у Стражи не в чести.
— Надеюсь, ты там не попугая опять присматривал.
Ричард ухмыльнулся, шагая рядом со своим рослым другом. Это был давний спор.
— Они такие яркие, Алек. И ты мог бы научить его разговаривать.
— И позволить какой-то пичуге стащить перлы моей мудрости? К тому же, птицы питаются червяками. Только ловить червей мне и не хватало.
— Они едят хлеб и фрукты. На этот раз я спросил.
— Слишком дорого.
Они миновали благочинную часть города, направляясь вниз, к пристани. На другой стороне реки расположился недосягаемый для закона квартал, именуемый Приречьем, где фехтовальщик жил бок о бок с шулерами и мошенниками. Для такого человека, как Алек, который с трудом мог отличить один конец ножа от другого, это было небезопасное место, но мечник Сент-Вир ясно дал всем понять, что случится со всяким, кто тронет его друга. К чудакам Приречье относилось снисходительно. А уж рядом с лучшим здешним фехтовальщиком долговязый грамотей с его студенческой сутулостью и аристократическим выговором становился человеком даже значительным.
— Если на тебя нашел стих швыряться деньгами направо и налево, — настаивал Алек, — почему бы тебе не нанять нам слугу? Нужен же тебе кто-то, чтобы чистить твои сапоги.
— О своих сапогах я и сам позабочусь, — уверенно заявил Ричард. — Это ты мечтаешь обзавестись побегушкой.
— Да, — охотно согласился Алек. — Еще бы. Чтобы кто-то ходил на рынок за покупками, отваживал посетителей, разводил огонь, когда холодно, и приносил нам завтрак в постель…
— Сибарит, — сказал Сент-Вир. — На рынок ты можешь сходить и сам. А я прекрасно отваживаю «посетителей». Не понимаю, с чего ты взял, что какой-то незнакомец должен поселиться с нами под одной крышей. Если тебе хочется такой жизни, надо было… — он умолк, опасаясь сказать что-нибудь непростительное. Но Алек, охваченный одним из своих непредсказуемых умонастроений, сменявшихся, как ветер над маленьким озерцом, весело закончил за него:
— Надо было остаться на Всхолмье с моими богатыми родственниками. Но они никогда не убивают людей — во всяком случае, не в открытую, всем на радость. С тобой куда как веселее…
Ричард сжал губы, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.
— Любим только за мое орудие, — заметил он.
Алек произнес, тщательно подбирая слова:
— Имей я склонность отпускать вульгарные остроты, ты бы сейчас очень смутился.
Ричард, который не смущался никогда, откликнулся:
— Как славно, что ты не из таких. Что ты хочешь на обед?
***
Они отправились к Розали, где в холодном зале полуподвальной таверны ели мясное рагу, толкуя о делах с приятелями. То была обычная мешанина из реальных событий и людской молвы. На том конце города объявился новый фехтовальщик, утверждавший, что был-де заграничным чемпионом, но чья-то кузина, что работала в услужении, признала в нем бывшего камердинера лорда Эврила, только поднаторевшего в фехтовании да выкрасившего усы… Хьюго Севилл докатился уже до того, что нанялся порешить жену какого-то нобиля… а может, его только хотели нанять… или кому-то помстилось, что наняли.
Нобили, если у них была работа для Сент-Вира, обычно посылали о том весточку к Розали. Но сегодня его никто не спрашивал.
— Только какой-то вздрюченный дурошлеп заходил, искал богатую невесту.
— Как и все мы!
— Уймись, Рэг, эта не про твою честь — удрала уж с каким-то мечником.
— А мы его знаем?
— Не-а… с попридуманным мечником… с ним все девицы сбегают, да только потом оно выходит, что он конторщик у ихнего папаши.
Большая Мисси, трудившаяся подстилушкой в заведении Глинли, обхватила Ричарда могучей рукой.
— И я бы не прочь сбежать с мечником.
Сидя, он доставал ей только до обширной груди, на которую откинулся, улыбаясь Алеку и чуть вызывающе приподняв брови.
Алек заглотил наживку:
— Осторожно, — предупредил ее долговязый грамотей, — он кусается.