Занятие было сорвано. Злость и негодование, всколыхнувшиеся в сознании мисс Стич, скорее были направлены не на студентов с их нелепой выходкой, а на того, кто, зная, что задумали префекты, просто стоял в стороне и наблюдал. Макс отыскала проректора в библиотеке и решительно захлопнула за собой дверь, намереваясь раз и навсегда решить все вопросы.
Йоган Агарес неподвижно сидел, откинувшись на высокую спинку стула. На столе перед ним лежала раскрытая книга. Можно было подумать, что он уснул с открытыми глазами, если бы не внезапный шелест переворачиваемой страницы и едва уловимое движение пальцев.
- Вы наблюдали? Насмехались надо мной? – Макс подошла ближе в надежде, что собеседник повернется. Никакой реакции на ее слова. Макс заглянула в раскрытую книгу. Текст оказался на латыни. Она чуть перегнулась через плечо проректора, опустила руку, с силой захлопнув книжицу.
- Если так понятнее. Duobus litigantibus tertius gaudet.* Да? Признайтесь.
- Я готов был вмешаться, если бы что-то пошло не так. Но Вы справились самостоятельно.
Снова этот бесцветный тон голоса, это безразличие в каждом слове, в каждом движении, вернее, в отсутствии движения. Макс раздраженно фыркнула:
- Те молодые люди… Им, очевидно, еще никто не смог преподать урок. Impunitas continuum affectum tribuit delinquendi**.
Последняя фраза, кажется, вывела проректора из состояния равновесия. Он едва заметно вздрогнул, развернулся вполоборота и внимательно взглянул на мисс Стич.
- Латынь? Вы изъясняетесь на латыни?
- Да, все доктора изучают латынь. А еще, если бы мне довелось перерезать кому-нибудь горло, то это получилось бы быстрее и качественнее. - Макс осторожно коснулась кончиками пальцев и вскользь провела ногтем вдоль сшитых стежками шелковых ниток порезов на шее проректора. Ослабленный узел галстука и расстегнутый ворот рубашки позволили увидеть шрамы полностью. Они почти затянулись - был виден уход за ранами - но зажили все же не полностью.
- Женщина-доктор… это очень странно. Но что сейчас в нашем положении можно назвать нормальным? – На лице проректора промелькнула уже знакомая Макс эмоция – удивление, - до того, как стать проректором, я был преподавателем мертвых языков. Сейчас все немного перепуталось. И координация движений меня иногда подводит, - усмехнулся Агарес, - но никто не решается спросить: почему, что вдруг со мной случилось?
Макс опустилась на стул, стоявший рядом, склонилась, прижавшись щекой к плечу мужчины и заглянула в глаза.
- Потому что они боятся, – уже спокойнее и миролюбивее заметила Максимилиана, - не знают, чего ожидать. Но ты ведь совсем другой, не такой, как я. А они не знают. Зато знаю я - почему ты никогда не испытывал жажды, Йоган. В тебе мерцает пламя, которое зовут «душой». Я ощущаю это. Позволишь мне согреться у этого огня?
Агарес сжал руками плечи девушки и несколько неуверенно попытался отстранить ее от себя. Но затем он склонился, вновь заглянул в глаза Макс и притянул девушку ближе, уткнувшись носом в ее мягкие волосы, вскользь коснувшись губами ее виска, где начинался сшитый аккуратными стежками надрез, обычный для всех Странных кукол.
Дыхание Макс сбилось. Она шумно втянула воздух сквозь стиснутые зубы и прижалась сильнее к мужчине, вцепившись пальцами в его плечи. Сколько длились эти объятия, было абсолютно все равно – время потеряло значение, казалось, весь мир вокруг стал совсем иным. Сердцебиения, слабые, едва слышные, удваиваясь, становились более ощутимыми. Словно одно сердце на двоих, но работающее в полную силу. Одно дыхание на двоих, одно пламя души на двоих, частичкой которого сейчас делился Йоган с Максимилианой. Такие чувства мог вызвать только тот, кто прошел через тот же ужас, который пришлось испытать и ей, но сейчас это уже не имело значения.
На бледных щеках вспыхнул едва заметный румянец. На глаза Макс навернулись слезы. Ни это тело, ни мятежная, расколотая на разные личности душа, замкнутая в нем, доселе не испытывали подобных ощущений. Макс осознала, что чувство зажгло тот незримый внутренний свет, которого так не доставало, за которым велась жестокая охота, а теперь необходимость в этом растворилась в объятиях мужчины со схожей судьбой.
Колледж стал ее домом. Местом, где мятежная душа, чудом вырванная из небытия и забвения, обрела умиротворение. Странная, собранная из нескольких личностей натура эволюционировала до цельной формы жизни, обрела покой, нашла подобного, того, кто важен и дорог.