Она не была уверена, что хочет снова встретиться с отцом.
***
Теперь Астори поняла, почему Эд так свято верил в различные приметы и заговоры. Он сам родился в один из самых волшебных, если верить легендам, день в году — день осеннего равноденствия. Сегодня их единственной и неповторимой «Поварёшке» исполнялось четырнадцать, и Мастера, разумеется, не могли не устроить праздник по этому случаю.
После невыносимо долго тянувшихся в этот день уроков друзья собрались в столовой. Заняв свободный столик, они расположились на удобных, мягко обитых стульях, и принесли еды. Рон разлил по стаканам шипящую газировку, Декс распределил пирожные с мягкими, тающими на языке взбитыми сливками, Джей натянул на голову именинника колпак. Эд для вида посопротивлялся, затем притворно вздохнул, отправив в рот пирожное, и поднял стакан.
— Что ж, с днём рождения меня и всё такое, давайте веселиться!
— Рада, что у вас прекрасное настроение, паус Атли.
Негромкий гипнотический голос заставил Эда обернуться. Весёлость мигом слетела с него. Профессор Иккей смерила его взглядом, затем жестом пригласила следовать за ней:
— К вам пришли.
Эд нервно сглотнул, трясущимися руками опуская стакан на стол. Но волнение подвело, и стакан опрокинулся, проливая липковато-малиновую жидкость.
— Я всё уберу, Эд, не волнуйся. — Джей вскочил с места. — Иди.
Эд кивнул, бросил последний взгляд на ребят и засеменил вслед за профессором.
С первого же дня Эд начал жутко бояться Веды Иккей. Стоило её точёной фигуре появиться рядом, как учебники валились у него из рук, а под беспристрастным взглядом профессора замысловатые рецанские слова застревали в горле. Возможно, причина была в том, что рецанский язык Эд знал хуже некуда. Как бы то ни было, при виде профессора волосы на голове Мастера земли вставали дыбом, а по спине пробегали липкие мурашки.
Бредя мимо огромных окон и лакированных дверей кабинетов, Эд угрюмо размышлял, куда же его ведут. Настроение было безнадёжно испорчено, и ему уже было всё равно, кто там приехал. Вряд ли мама или сестра — они обе не очень хорошо себя чувствовали после снятия заклятья. А больше приезжать некому. Разве что отцу.
Поморщившись от этой мысли, Эд вышел вслед за профессором во двор.
— Эдигард!
Мастер земли приподнял голову. Полным именем его звал только один человек на Пантее.
— Дедушка!
Да, это был он, Жозиан Римар Атли, совсем не изменившийся с их последней встречи три года назад. Всё тот же неровный загар, ряд белоснежных зубов в вечно улыбающемся рту, курчавые (почти как у Эда) волосы и вечная измятая шляпа, привезённая много лет назад из голонейских джунглей. Дедушка Жозе раскинул руки:
— Иди сюда, именинник!
Эд бросился в пропахшие влажными лианами и плавленым песком объятия. Дедушка трепал его по голове, заставлял вертеться туда-сюда, чтобы посмотреть, как Эд вырос, и наконец, хлопнув по плечу, предложил сходить куда-нибудь.
— Я не против, но… Там друзья…
— Эдигард, к тебе приехал дедушка! — Желтовато-зелёные глаза усмехнулись. — Неужели ты откажешься чуть-чуть прогуляться со мной?
Эд обернулся, несколько мгновений помолчал, собираясь с мыслями, и решительно тряхнул головой.
— Ладно.
По дороге дедушка шутил, рассказывал эпизоды из своих путешествий — за долгие годы он успел побывать и на Мирриале, и в скалистом Бадийнаке, и на побережье Рувийского залива — но как только они уселись за свободный столик в кафе, Жозе посерьёзнел.
— Эдигард, — медленно начал он, — может быть, ты мне расскажешь?
— Что расскажу? — спросил только что кончивший говорить по телефону Эд. Поднеся стакан с водой к губам, он бросил взгляд на дедушку.
— Что ты стал Мастером.
Жозе произнёс это очень тихо, но Эд поперхнулся и закашлялся, ухватившись за край стола.