Комментарий к Спешл ни: Mushishi — Дракон, спящий в теле Мастера
[14] Доккури — небольшие сосуды для воды, саке и всего, что туда налито, в форме тыквы-горлянки.
[15] Масу — деревянная коробочка - по сути, чашка - для саке.
========== Нана: Очнись от сна, Химура Баттосай! ==========
Рукия не смотрит, но всё равно видит всё. Плавится сам воздух под силой Сокёку, а птица, состоящая из огня, медлит, наслаждаясь драгоценными секундами свободы, и готовится нанести удар. Через закрытые веки всё впереди ещё более кроваво-красное, но это совершенно не страшит и не смущает душу. Еще совсем немного, и её ждёт покой и свобода.
Кеншин пристально следит за своим дыханием: один, два — вдох; три, четыре — выдох… Главное — не сбиваться с ритма, и быть готовым ко всему, и останавливать огненную птицу так же. Удивительно, но это не так страшно, как факт, голый факт материализации занпакто. Взмах сакабато, и Сокёку смещается, явно готовясь к новому удару.
Один, два… Значит, двое капитанов на нашей стороне.
Три, четыре… На секунду всё небо в огне, и из горла птицы звучит последний крик.
Йоруичи четко сказала, что иначе не освободить Рукию. Как глупо. Как же всё это глупо. Чего же ты добиваешься, Урахара, устраивая хаос и спасая невиновного от смерти.?
— До-рю-сен[16]! — ломается и эшафот под натиском драконьей мощи.
Один, два… Мне не дадут и шанса сбежать с ней, а значит…
— Ренджи, лови!
Три, четыре… Главнокомандующего берут на себя двое капитанов, Сой Фон — Йоруичи, на меня остаются лейтенанты и Бьякуя Кучики.
— Ру-кан-сен, — тихим шелестом листвы.
И на секунду меркнет свет.
Розовато-алый порыв ветра, сметающий врагов на своем пути. Хитен Мицурюги — смертоноснейший из стилей, но, владея им, всегда можно сделать удар далеко не смертельным.
Бьякуя сразу же активирует шикай, промедление в этой битве подобно смерти. Его противник, мальчишка, сбросил свою маску и больше не скрывает своего мастерства, молча, без лишних слов и движений, смотря своим мечом прямо в душу, сражается.
Он быстр, быстрее, чем при первой встрече.
Он сосредоточен, не отвлекается, как при второй.
Его движенья несут смерть, но клинок его не заточен.
Пока это не битва, танец. Танец на скоростях, подвластных лишь богам смерти. Танец в ярко-голубом небе и в окружении лепестков сакуры…
«Как же сильно жизнь любит насмехаться надо мною», — мелькает повторяющаяся мысль в голове. Вишня, эта проклятая всеми ками цветущая вишня - теперь и оружие в руках его противника. Бой на божественной скорости не должен быть долгим, но здесь это совершенно никого не волнует. Это неправильно, так не должно быть, что-то упрямо твердит внутри. И вся душа подло трепещет, воскрешая картины забытого прошлого, где под лепестками сакуры умирала любовь.
— Почему ты отвернулся от своей сестры? — впервые за бой Кеншин останавливается.
— Я не могу ответить на твой вопрос, — промедлив, произносит Кучики, и пауза перед ответом, пауза в полёте лепестков, говорит Кеншину куда больше, чем сам ответ.
— Значит, гордость, — тихое утверждение. — Как глупо.
— Это слова глупого юнца.
— А я и есть юнец, — усмехается Кеншин, медленно убирая катану в сая[17]. — По сравнению с шинигами, живущими столетиями, я юнец. Глупый, верящий в людское сердце и готовый сложить голову за тех, кто пошёл за мной…
— Твои глаза, твой меч и твоя решимость говорят об обратном, Куросаки Ичиго… — Бьякуя вздохнул, не понимая, зачем тот вновь прячет себя. — Ответь на мой вопрос, зачем ты прошел этот путь ради моей сестры?
— Потому что, — Кеншин сверкнул золотеющими глазами, — она спасла мою семью. И меньшее, что может сделать ваш покорный слуга[18], это спасти её.
— Вот… как.
— Покажите, чего стоит ваша правда. Покажите, чего стоит ваша гордость, — тихо и вкрадчиво. — Покажите, банкай. А ваш покорный слуга не останется в долгу.