Я избегал думать, что ошибся в случае с Элизой, ослепленный своей якобы правотой. Как Ричард непоколебим в истинности своих воспоминаний, так и я не допускал сомнений в себе.
Только и оставалось, что кивнуть, сцепив зубы. Ричард тут же расплылся в довольной улыбке.
— Терпение, любовь и прощение, друг мой — вот то, чем ты должен всегда руководствоваться.
Скрипнуло старыми пружинами кресло — Ричард сдвинулся чуть вперед, замерев на самом краешке, пытаясь заглянуть мне прямо в глаза.
— Я чувствую, что ты что-то не договариваешь, и это терзает тебя. Но если ты не готов открыться мне, то и помочь мне больше нечем. Не знаю, что у тебя произошло, но поверь старику — не стоит идти коротким путем. Он никогда не бывает верным. Ты должен быть выше и не потворствовать злу в своей душе: помни, что нет нетварного зла, которое существует само по себе, вне человеческой души. Только в человеке живет свет и тьма, и от внутренней тьмы ты защищаешь людей.
***
Слова Ричарда не давали покоя. Я привык доверять ему, но сейчас все во мне бурлило невысказанными мыслями, которые не давали уснуть. Ворочался, не в силах сомкнуть глаз, припоминал подходящие строки из Писания, которые мог бы привести в доказательство того, что хваленой любви и терпения не всегда достаточно для отвращения человека от греха. Взять хотя бы «предали заклятию всё, что в городе, и мужей, и жен, и молодых, и старых, и волов, и ослов мечом».
Я настолько увлекся, что упустил момент, когда она пришла.
Дева Мария стояла посреди моей скромной спальни, а я даже не мог пошевелиться, только жадно блуждал по тонкой фигуре глазами, словно, не веря в то, что вижу.
В два шага она преодолела расстояние до кровати и невесомо опустилась рядом.
— Это сон, — успокаивающе произнесла она, касаясь моих волос. Затем склонилась, тонкими прядями щекоча лицо, и прижалась ко лбу губами.
Закрыл глаза, мечтая раствориться в этом моменте и том чувстве теплоты, что росло и ширилось во мне. Почувствовал, как Дева отстранилась, вновь проводя, словно в прощании, по моим волосам.
На ощупь перехватил ее руку и осмелился прижаться к ладони благодарным и торопливым поцелуем — так боялся, что она вот-вот исчезнет.
И она, конечно же, исчезла, растворившись в утреннем сумраке. Но перед этим, когда я, ошалевший от собственной наглости, заглянул ей в лицо, она наградила меня едва заметной улыбкой.
========== Часть 2. Уныние ==========
Впервые в жизни мне было так легко вставать. Казалось, все мысли заняло собой воспоминание о Деве, придавая мне бодрости духа. Если б только это был не сон… Но стоит довольствоваться малым, ведь даже явление Девы во сне сродни чуду. Чуду вдохновляющему и ободряющему.
Я чувствовал, что только одни лишь мысли о ней делали меня лучше и светлее внутри. Если раньше теснота исповедальни вгоняла в панику, и все силы уходили на то, чтобы не дать страху завладеть собой без остатка, то сегодня мысли о незримом присутствии Девы придавали мне спокойствия.
Я ни разу не позволил себе отвлечься во время исповеди, хотя и несколько раз с трудом удержался от порыва взглянуть на некоторых из прихожан, сидевших за разделяющей нас тонкой перегородкой. Конечно же я знал, что каждый человек в той или иной мере склонен к греховным поступкам, но некоторые признания стали для меня сегодня неприятным сюрпризом.
Как много я слушаю, и как мало слышу. Получается, мне проще ходить ослепленным лживым фасадом благообразности, чем, преодолев трусость, встретиться с пороком лицом к лицу. Как в случае с Элизой. Кто тогда из нас более грешен, я, который лжет самому себе, или она, когда лжет другим?..
— Я хочу исповедаться, святой отец.
Голос был мне неуловимо знаком, мягкий и вкрадчивый, полный глубокими обертонами. Почти против воли я вгляделся в решетчатое окошко, стараясь рассмотреть профиль женщины. Мгновенное узнавание поразило меня, заставив вздрогнуть всем телом, кончики пальцев похолодели, и я поспешно сцепил их в замок, стараясь унять дрожь.
Неужели сама пресвятая Дева Мария удостоила такого грешника, как я, появлением в своем человеческом воплощении?!
От разрывающих горло восторга и радости я смог только выдавить из глотки заученные фразы, сетуя, что не могу вложить в слова искреннюю радость:
— Господь да будет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди…