Лицо девочки вытянулось и посерело, она уставилась на меня глаза полными самого настоящего ужаса. Будто зашел за черту, к которой даже не должен был приближаться. Так что, Мария была права?
— Я не хочу умалять или насмехаться над твоими… переживаниями. Думаю, я должен попросить у тебя прощения так же, как ты у меня, за свою резкость и нетерпимость, — сглотнул ком в горле и бросил взгляд на открытую церковную дверь. Прямо на пороге Мария о чем-то весьма мило беседовали с Ричардом. Смеялась и прикасалась кончиками пальцев к его руке. Как пружина сжалась внутри, с трудом смог усидеть на месте и вернуться мыслями к Элизе, которая так ожидающе наивно смотрела на меня, комкая в руках бумажный платок, что мне стало окончательно не по себе. — Я не в силах ответить тебе взаимностью, не потому что ты этого недостойна, а потому что мое сердце отдано Богу. Я говорю это, чтобы прикосновение к тайне и несение ее не мучали нас обоих.
Элиза отвернулась от меня в сторону, явно готовая разрыдаться. Какого черта она разговаривает с ним?! Неужели рассказывает…
— Мне можно идти, отец Майкл?
С трудом поняв, о чем меня спрашивают, я молча кивнул, боясь выдать гнев голосом. Она нарочно так делает? Нарочно не дает выполнять мою никому ненужную работу? Может Элиза вообще ничего такого и не думала, а я просто попался на дьявольский трюк… Но нет, она же почти плакала… Хотя… Один лишь Сатана может понять женщин.
Только сейчас заметил, что сжимаю сигаретную пачку в кулаке. Прекрасно. Бросил её в мусор и как можно медленнее подошел к смеющейся парочке, скрещивая руки на груди. Никчемная попытка себя успокоить. Первой меня заметила Мария, скользнула глазами, покраснела и, кинув прощальный взгляд Ричарду, проскользнула мимо меня к выходу. Я обернулся, смотря, как быстро она отдаляется, легко ступая по палой листве.
— Прекрасная проповедь, Майкл.
Кивнул, не отрывая взгляда от тонкой фигурки. Подошла к припаркованной на другой стороне улице машине. Счастливого пути, чертова стерва.
— О чем ты с ней говорил?
Брови Ричарда взлетели, отчего лицо удивительным образом стало еще круглее и беззащитнее. Мне стало совестно за резкий тон, и я оборвал себя, не давая продолжить. В конце концов, Ричард точно не виноват, что я способен только на похоть и грех.
— О проповеди. Майкл, я как раз хотел извиниться… — Он даже снял очки, начав протирать их свитером, но я резко покачал головой.
— Не стоит, Ричард.
И прошел мимо него, чувствуя, как блеклый взгляд ввинчиваться в спину. Не придумал ничего лучше, как сесть за переднюю скамью и начать молиться. Прости, Господи, что посредством тебя избегаю разговора с другом… А друг ли он мне вообще? И что есть друзья? Почему я так одинок? Почему я только сейчас это ощутил?.. Это испытание? Я и забыл о том, что совсем недавно видел ее, как испытание веры… Теперь она… Кто? Кто она и почему не может быть никем?
***
Я до последнего оттягивал уход домой. Находил очередное неотложное дело, пока, наконец, не устал до такой степени, что при попытке что-то сделать или прикурить еще одну сигарету не начинала подкатывать тошнота.
И все равно, закрывая церковь, как будто назло, несмотря на резкую боль в горле, закурил, словно поставил перед собой цель самоубиться таким способом в кратчайшие сроки. Кому это все нужно…
Откуда все это в моей голове, иногда кажется, что вместо мозга её нафаршировали тревожным бредом.
Ледяной воздух с моря хотя бы немного заставил прийти в себя и перестать топтаться вокруг прописных истин, которые я все никак не мог разложить по полочкам. Я даже немного ускорил шаг и подумал, что не прочь бы чего-нибудь съесть.
В магазине, в который зашел по дороге домой, долго стоял около витрины с пивом, читая этикетки, но вовремя остановился, стыдливо отведя взгляд в сторону. Что, всё настолько плохо? Наверное. Когда брал очередную замороженную бурду из холодильника, стало так плохо, что готов был разрыдаться прямо там, где стоял, обнимаясь с ледяной картошкой… Побросал в корзинку что-то еще, даже не рассматривая, что именно, и пошел на кассу. Это то, ради чего я каждый день встаю, это прямо оно?
С трудом доплелся до дома, шатаясь как пьяный. Кое-как запихнул еду в старенький холодильник, аппетита уже не было, хотелось только сидеть и курить. Вспомнил, что надо снять куртку. Это было очень утомительно, нести ее на вешалку, поэтому бросил прямо там, где стоял. Туда же полетел свитер. Не могу. Так жарко, что начинаю задыхаться.