— Зачем ты себя так мучаешь?
Пожал плечами, начиная есть пирог с какой-то неприличной скоростью, заглатывая его целыми кусками. Рука все больше меня отвлекала, была слишком горячей и беспокойной. Стало жгуче хотеться почувствовать ее в другом месте.
С разочарованием положил вилку на пустую подложку из фольги. Даже не понял, с чем был пирог, наверное, с мясом… Или с почками…
— Спасибо, было вкусно.
Рука исчезла со спины, снова вернув холод, который доводил до отчаяния.
— Хорошо, я тогда пойду, — встала с подлокотника, сворачивая фольгу в комок. Перспектива остаться одному была настолько пугающей, что я вскочил, хватая ее под локоть.
— Останься. Еще на чуть-чуть.
Страх постепенно превращался в панику, которая сдавливала горло. Это ужасно сидеть здесь и слушать, как разговаривают трубы. Совсем одному. Совсем.
— Ну ладно, — она растерянно посмотрел спева на меня, затем на руку, сжимающую ее локоть, — если ты настаиваешь.
Села на диван, задумчиво расправляя юбку на коленях. Удивительно невинный вид.
— Я поговорил с Элизой. Думаю, ты была права.
— Конечно, я была права, — фыркнула, наморщив нос, — она, когда отлизывает у своей подружки, представляет, как это делаешь у нее ты.
— Может перестанешь уже?!
— А что я сказала? Правду? Смотрю, Майкл, она тебе не по душе.
— Ты специально это говоришь, чтобы я… — слово застряло в глотке, никак не мог заставить себя его выплюнуть.
— Захотел сделать это со мной? А я не против, давай! — выкрикнула со злобой, пытаясь расстегнуть тугой пояс юбки, но ничего не выходило, лишь ломала ногти, оттягивая его не в ту сторону. — Смотрю, девка-то тебя возбуждает! Что, хотел на них передернуть, да заметили?!
Вскочил, перешагивая кофейный столик, и со всей силы врезал ей тыльной стороной ладони по лицу. Согнулась, заваливаясь на правый бок и почти касаясь лбом сиденья дивана. Даже не вскрикнула.
— Чтоб я такого вообще больше не слышал, поняла?! — Cхватил ее за плечо, заставляя сесть. Уставилась на меня огромными от испуга глазами. Из носа и разбитой губы тонкой струйкой текла кровь. Такой сильный укол стыда я не испытывал никогда. Я же не мог сделать это. Я не мог ее так ударить. — Мария, прости, прости, сейчас… — Никак не мог сообразить, что делать.
Схватила меня за руку, второй размазывая кровь по лицу, становясь похожа на ожившую картину сюрреалиста.
— Сделай мне приятно, — отколола булавку на юбке, раскрывая запах. На ней не было белья. Только чулки, обхватывающие бедра ажурной резинкой, к которой хотелось прикоснуться.
Как завороженный смотрел на бесстыдно раздвинутые ноги… На секунду будто выключился, падая на колени.
— Я не умею ничего.
Застонала, подаваясь вперед.
— Вылижи…
Как только коснулся языком, взвыла, выгибаясь на встречу. Подхватил ее под ягодицы, слизывая текущую смазку. Плохо понимал, что делаю, входя в нее языком. Мария стонала, захлебываясь обрывками слов. Я сам ей захлебывался, доступность сводила с ума. Готова была отдаться мне прямо сейчас. Сделал то, что уже делал когда-то во сне. Испачкал в смазке палец и медленно вставил в её анус, преодолевая напряжение мышц. Закричала уже в голос, сама насаживаясь, будто получала особенное удовольствие от боли. Умоляла добавить еще. Лизал и трахал её пальцами бесконечно долго… Хотел ее. Хотел до боли.
Больше не мог. Терпеть. Смотрела, как я встаю, расстегивая ремень. Сучий восторг в глазах. Как тогда, когда ее трахал Зверь из сна. Когда вдалбливался в нее. Повернулась спиной, задирая юбку.
— Ты… — Захотелось понять каково это. Полностью обладать женщиной. Марию колотила крупная дрожь, чуть провел пальцами между разведенных ног, заставляя выгибаться в спине.
Уже готов был войти в нее, как в дверь позвонили. Я замер с руками на ее бедрах и членом, который терся между ее ног, тупо смотря на дверь. Еще раз. Поток ругательств, которые она извергла из себя был настолько богохулен, что захотелось снова ударить ее по лицу.