— Что ты сейчас сказал?
Я отошел от двери, кивнув головой в сторону выхода.
— Уходи. Ричарда послал Бог, чтобы не дать мне шанс совершить ужасный грех.
Она безучастно смотрела на меня, не шевелясь, ни одна мышца лица не дернулась.
А потом сделала то единственное, что способно было привести меня в такую ярость. Пришлось отвернуться, лишь бы не смотреть на ее шею. Желание сломать ее было так сильно, что еще немного и перестал бы себя контролировать.
Она засмеялась. Истерически громко, до слез. А потом выдавила из себя, вытирая слезы рукавом кофты.
— Думаешь, ты единственный? Ты лишь один из, Майкл. А не избранный чем-то там. И если уж твой Бог, — издевательски выделила голосом, будто плюнула под ноги, — послал тебе знак то, кто я такая, чтобы тебя переубеждать. Не волнуйся, меня утешат другие.
И ушла.
И ушла. Просто взяла и ушла.
Чертова сука.
Чтобы ты сдохла, чертова сука.
========== Часть 3. Похоть ==========
Маска жала виски, но защищала от запаха горелого мяса. Я все бросал и бросал шевелящихся опарышами крыс в Святой костер. Жаль не могу растерзать мерзкие туши своим клювом.
Все так пусто.
Но мне не больно.
Я просто устал.
Она опоздала, хотя времени не было. Крысиные трупы вместо секунд.
Черные глаза заглядывали в прорези маски, она не умела сдерживать подступающие слезы.
— Почему я все еще здесь?
Совсем другая сегодня. Серая, в отчаянье.
— Я не могу, дорогой, не могу…
Падает, обнимает мои колени. Нет времени. Мне надо бросать крыс, их все больше, они все лезут и лезут из дыр, будто что-то потревожило глубинные норы.
Когда-нибудь я это вспомню?
***
Я, наверное, бездарен и в служении богу, и в собственных мелких чувствах. Почему бы всему происходящему не быть иллюзией, затянувшимся сном, вынырнув из которого снова стану собой? Нет. Меня уже ничто не спасет, столкнулся с собой, и пропасть распахнулась объятиями черных крыльев. Тебя больше нет рядом, но я все падаю и падаю, страдая от выдуманных стигматов. Ведь всегда хотел быть безликим, поэтому и призвал на помощь религию, у которой все как будто равны. Смотрю на себя сейчас и вижу того человека, от которого бежал долгие годы.
То ли садист, то ли жертва, то ли козел, то ли агнец. И во всем этом, в спиральном анализе каждой секунды своего бытия вижу тебя. Королева выжженной пустыни. Зачем? Зачем ты мне?
***
Лежал на старом диване, отвернувшись к пропахшей никотином спинке. Глаза болели так сильно, что мне начало казаться, будто под веки попал песок. Уже ничего не хотелось. Ни есть, ни пить, ни спать. Сегодня попробовал съесть кусок курицы — вывернуло почти сразу. Наверное, только и остается, что тихо издохнуть на этом диване, ни на что все равно нет сил. В унисон мыслям хрипели трубы, разнося холод по дому.
Звонок в дверь. Я и забыл, что он есть. Все стучат. Она стучала. Знала, что услышу, она вообще все про меня знала. Значит, не она. Если не она, то бессмысленно. Снова закрыл в глаза. Идите к черту и передавайте привет.
— Майкл, если не откроешь дверь, я вынесу эту картонку с ноги!
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать голос Питера. Выпившего Питера, только алкоголь заставляет его так растягивать гласные, сразу представляется ковбой, который вот-вот пристрелит бандита. Сопротивление бесполезно.
Собравшись с силами, поплелся открывать, сильно стукнувшись коленом об опрокинутый кофейный столик. Когда-нибудь подниму его… Может быть. Может быть включу свет, а может быть и нет. А может быть умру раньше, чем соберусь все это сделать. Питер разразился нецензурной бранью. На секунду мне показалось, что нам снова по четырнадцать лет.
Открытая дверь впустила уличный свет, и мне пришлось отворачивается, прикрывая глаза рукой.