– Поэтому решили и не отдавать конверт? – утвердительный кивок Штраус. – Но потом передумали. Почему?
– Когда вы сказали в ту нашу встречу, на улице у кафе, помните? - что смертная казнь состоится уже на следующий день, мне захотелось снова его увидеть.
– Зачем?! – Люси с недоумением смотрела на собеседницу. Неужели эта «любовь» была так сильна, что Мира захотела проститься с тем, кто истязал её столько лет?!
– Нацу говорил, что я принадлежу ему, – тихо ответила девушка. – Что никогда не буду свободна от него. Мне хотелось убедиться, доказать и себе, и ему, что это не так. И я поехала к нему в тюрьму. Мне казалось, я смогу просто посмотреть ему в глаза и спокойно уйти, но… Стоило мне только его увидеть, услышать его голос, и я пропала. Снова. Поэтому, вернувшись, сразу взяла конверт и поехала на студию – ваш телефон не отвечал, но на визитке, которую вы оставили при первой встрече, был адрес. Мы почти столкнулись на входе, но вы не заметили и не услышали, как я звала вас по имени. Ко мне подошёл какой-то парень – Джон, Джим? не помню, сказал, что обязательно передаст вам конверт. Я оставила его и уехала.
Журналистка устало потёрла висок. Всё, рассказанное Мирой, казалось ей бредом больного шизофренией. Быть настолько зависимой от другого человека, беспрекословно выполнять его приказы, прощать побои и издевательства, закрыть глаза на смерть близкого человека… Что же Драгнил сделал с этой несчастной? На какие болевые точки надо было надавить, чтобы так сломать личность? И, кажется, этот ад продолжается до сих пор.
– Свежие рубцы у вас на спине – дело рук Драгнила?
Миражанна обхватила себя руками, не чувствуя, как впиваются в кожу плеч наманикюренные ноготки:
– Это было наказание. За то, что я посмела ослушаться его. Нацу пришёл ко мне домой в тот же день, когда его освободили, вечером, около восьми часов, и пробыл до утра.
Теперь пришла очередь Люси жадно глотать противную тёплую воду. Нацу не проспал. Он с самого начала не собирался встречаться с ней. Тогда зачем пригласил её на ужин? Девушке снова вспомнилась заставленная книгами и дискам полка в его квартире, толстая папка, фотографии, аккуратно подклеенные статьи… Что он затеял? Какую игру ведёт? Чего хотел добиться? Оправдания? Оно уже достигнуто. Тогда зачем продолжал весь этот спектакль? Ищет новую жертву? Если это так, у них практически нет шансов противостоять ему. И самое ужасное в том, что она сама сделала всё, чтобы выпустить этого монстра на свободу.
– Мира, простите меня… – голос едва пробивался сквозь ноющие связки, словно кто-то сжал горло. – Я просто хотела помочь невиновному человеку, а в итоге… Простите… – Люси медленно встала и пошла к выходу. Она не могла ни утешить свою собеседницу, ни помочь ей. Но в дверях остановилась, чтобы задать последний вопрос: – Скажите, тот кулон, что был на вас в день, когда мы виделись в первый раз… Откуда он? Это украшение Лисанны? Я видела его на разорванной фотографии в деле.
– Это мой, – тут же откликнулась Штраус. – Нацу подарил мне его примерно через месяц после того, как мы познакомились. У Лис был свой, но куда он делся после её смерти, я не знаю.
Журналистка кивнула, прощаясь, вышла и, не оглядываясь, быстро направилась к своей машине. Она уже щёлкнула брелком сигнализации, когда услышала, что кто-то позвал её по имени. Люси оглянулась. К ней через дорогу бежала Миражанна.
– Люси, подождите! – задыхаясь, крикнула Штраус. – Я хотела вас предупредить, – Мира, подбежав, крепко сжала руку журналистки, словно таким образом пыталась удержать ту на месте и донести до неё всю важность того, что хотела сказать. – Прошу вас, будьте осторожны, не поддавайтесь ему. Не позволяйте Нацу… прикасаться к вам. Если… если вы… переспите, дороги назад уже не будет.
– Что в этом такого? – с некоторой опаской смотря на девушку, спросила Люси. Сейчас Мира была похожа на одержимую или просто безумно ревнующую женщину, что, впрочем, в данной ситуации было почти одно и то же.
– Не знаю, но он сам говорил мне об этом, когда мы стали близки. Видимо, для него это что-то значит. Пожалуйста, Люси…
– Я поняла, Мира. Спасибо, – журналистка попыталась улыбнуться, но дрожащие губы только чуть дрогнули, не желая слушаться свою хозяйку. Штраус поплотнее запахнулась в накинутый на плечи платок и пошла обратно в кафе. Люси шагнула к своему автомобилю, но раздавшийся за спиной противный скрежет, визг тормозов и глухой звук удара заставили её резко обернуться. Чёрная машина без номеров приветливо подмигнула девушке задними габаритными огнями и скрылась за поворотом. Рядом что-то громко говорил опирающийся на палку сухонький седовласый старичок, к лежащему на проезжей части телу бежали люди, но журналистка не двигалась и не слышала ничего, неотрывно смотря на длинные платиновые волосы, серебристой паутинкой покрывающие бледное, восковое лицо.
Она знала – мисс Миражанна Штраус была мертва.
***