Парень нахмурился, отмахиваясь. По его виду было понятно, что не всё в порядке — вопрос прозвучал действительно глупый. Да и на разговоры его тоже не тянуло, как не тянуло никого из них.
— Холодно, — только пробормотал он, обхватил правой ладонью левое предплечье. Правая рука закрывала повязку, но не касалась её, и, исходя из того, что Гнойный практически не двигался, Генерал заключил: кроме всего, ему было ещё и нестерпимо больно.
Воспитатель достал ему чёрную толстовку из своего шкафа.
— Давай я сначала сменю повязку, — предложил он.
Гнойный молча терпел, пока Генерал отрывал бинты с налипшей на них кровью, а после накладывал новые. Сидел, стиснув зубы. Было не столько больно, сколько противно, в том числе и от себя самого. В первую очередь за свою слабость, немногим дальше — за непредусмотрительность. Как же глупо и наивно было полагать, что кроме Фаллена никто не сможет проявляться по эту сторону. Тем более, в такое время.
Как же глупо и наивно было полагать, что кроме Фаллена кто-то может желать ему добра.
Когда в руках Гнойного оказалась толстовка, он вытянул её вперёд в дрожащей руке, и попросил бессильно:
— Надень.
Генерал был едва ли крупнее его, но толстовка оказалась велика. Зато в ней Гнойный смог наконец-то хоть немного согреться. Воспитатель надевал её аккуратно, стараясь не только повязки, но и самого парня не касаться. Когда он отстранился, между ними снова возникло то самое напряженное молчание.
— Пойдёшь в комнату? — нарушив его неосторожно, спросил воспитатель.
Парень помедлил немного и кивнул.
— Я провожу.
Свет в коридорах уже погас. Когда они подошли к спальне, то увидели, как Букер, Замай, Рикки и остальные при свете фонариков играли в карты. Они молча переглянулись, заметив Гнойного, и замерли в ожидании.
— Расходитесь по кроватям, — тихо и без злости приказал Генерал. Он постоял немного в проходе, подождав, когда этот кружок любителей полуночничать неслышно расползётся по комнате, а затем закрыл двери. Уходя, он не услышал ничего кроме тишины за своей спиной.
***
Хима красила губы перед зеркальцем в своём укромном гнёздышке на чердаке. В углу она прятала остывающий электрический чайник и два фонарика, освещающие небольшое пространство вокруг. Две чашки на столе дымились, заполненные горячим чаем. Этой холодной ночью они остывали особенно быстро.
В косое окно бил дождь, в щелях завывал ветер. Девушка замёрзла так, что губы её посинели, но не одевалась. Она расчёсывала волосы, проводя по ним старым гребнем, поправляла бантики на короткой ночной сорочке. У стены напротив, насупившись, сидел Микки. Он крутил в руках ножницы и не отражался в зеркалах.
— Ему говорили, что не нужен нам Генерал, что Чейни нужен, а как ещё из Генерала Чейни вытащить? — парень фыркнул обиженно и развёл руками. — С переименованными столько проблем!
— Да ладно тебе, — улыбнулась Хима. — Что сейчас ссориться, если по итогу всё одно? Иди-ка лучше чай пить.
Микки грустно и тяжело вздохнул и подбросил ножницы в воздух. Хоть он и выглядел побитым и вышвырнутым на улицу зверьком, всё же он сделал то, что должен был, теперь оставалось за малым. Сейчас, когда граница так ослабла, у них почти не осталось времени. Фаллен тоже это понимал, оттого и был на взводе. Не было причины винить его за это. Только за нерасторопность. В спешке невозможно всё делать аккуратно. В спешке нужно было действовать решительно.
На четвереньках Микки перебрался поближе к столу, где на столе в темноте шумящей ночи остывал приготовленный ему чай. Дождь за окном постепенно успокаивался.
***
Ночью они завесили все окна покрывалами, потому что Замай сказал, что так дождь будет тише. Дождь действительно стих, но вряд ли им помогло именно это. Полночи все пролежали молча в своих кроватях, а те, кому посчастливилось заснуть под утро, спали до ужаса отвратительно. Гнойный проснулся перед рассветом от ноющей боли в боку. Он встал нехотя, поёжился. Он замёрз даже будучи в толстовке Генерала — так и не снял её вчера, бессильно и молча падая на кровать.
Пошатываясь, он побрёл к выходу, придерживая бок рукой. Запнулся о кроссовки Букера, пинком отправил их под кровать — пусть поищет, размышляя о том, где надо и не надо оставлять обувь. В дверном проходе Гнойный встретил проснувшегося Рикки с красными заплывшим глазами — тоже не от приятных снов.
— Отвали, я к Генералу, — процедил он, и Рикки послушно отошёл в сторону.