Около одиннадцати Директор собрал воспитателей в своём кабинете. С небольшой задержкой подошли все, кроме Ресторатора. Кацуба — воспитатель группы, где числилась Хима, — рыдала, утирая лицо платком. Она храбрилась и старалась держаться до последнего, но нервы у всех сдали ещё вчера, поэтому её не пытались ни остановить, ни успокоить.
— Как и Фёдоров, Маша оставила после себя записку, — произнёс Директор. — И три недопитые чашки чая на столе. Пришли результаты предварительной экспертизы по делу Фёдорова. Медицинское обследование подтвердило версию о самоубийстве.
Директор встал из-за своего стола и подошёл к Генералу, который сидел в кресле напротив, сгорбившись и наклонившись вперёд. За ним стоял Старуха, он старался держаться ровно, скрестив руки на груди, но плечи его были бессильно опущены. Оба хмурились, оба были погружены в себя, первый — чуть больше, чем все вокруг. Директор протянул маленькую бумажку, выдранную из блокнота. Генерал узнал, но промолчал. Узнал и Старуха.
— Бумажка из блокнота новенького, — пробормотал он. — Ничего странного, они вчера весь день вместе ходили.
Он, будучи за креслом, наклонился, когда Генерал взял записку в руки, и озвучил надпись:
— «Чаепитие. Ха-ха!» Что это?
— Что, ты думаешь, она хотела этим сказать? — обращаясь к воспитателю второй старшей, спросил Директор.
Его голос ходил по грани высокомерия и презрения, состыковавшихся с необходимостью: как бывший воспитанник, только Генерал мог понять этих детей, и в то же время Директор уже предполагал, что не дождётся ответа.
— Я не знаю, — отчеканил воспитатель.
— Денис, — неизменным тоном продолжил Директор, — почему о некоторых вещах, происходящих в Доме, дети никогда не говорят со взрослыми?
— Я не знаю, — тихо ответил тот в лучших традициях бывшего воспитанника. Именно так — со стороны ребёнка Дома он опять посмотрел на Директора. И, понимая это, неловко улыбнулся.
— Нет здесь ничего смешного.
— Только если вы видите это впервые, — вздохнул Генерал.
— Что это значит?
Директор перевёл взгляд на Старуху. Тот пожал плечами.
— Они всегда были ненормальными, — он покрутил пальцем у виска. — Я вам это говорил.
— Не говорите так о детях! — дрожащим голосом вступилась за воспитанников Кацуба. Старуха уже приготовился спорить, но Директор повысил голос на него:
— Не начинайте балаган!
— А Мирон, стало быть, оставил после себя цифру? — прервав перепалку, неожиданно спросил Генерал. — Тройку?
Все в кабинете устремили на него свои взгляды.
— Мирон оставил после себя цифру, — подтвердил Директор. — Но не тройку. Пятёрку.
Рука воспитателя дёрнулась и он уронил бумажку на пол.
— Пятеро? — еле слышно прошептал он.
— Может быть, вы объясните, что это всё-таки значит?
— Я не знаю, — машинально проронил Генерал. — Что значит пятеро?
— Погодите-ка, — остановил всех Старуха. — С чего вы вообще взяли, что это связано? Они же совершенно не пересекались друг с другом. Они из разных групп! Саня сам говорил, что Мирон ни с кем не общался.