Народ ускакал к себе, а я принялась за готовку: часы показывали шесть вечера и рассусоливать было некогда. Приготовив рис и темпуру, точнее, рыбу в особом кляре, я решила, что больше ничего японского сегодня делать не буду и начала тушить овощи и проворачивать фарш для котлет, специально для Скуало же была зажарена красная рыба. Ну а Принцу пришлось готовить вместо котлеты отбивную. Эстет, блин… Ровно в шесть сорок всё было готово, а в духовку я запихнула меренги, так понравившиеся Зефирной Фее, правда, надежды на то, что Бьякуран спустится к ужину вместе со всеми, было мало. Покончив с готовкой, я уселась на свое законное место, спиной к двери, и буквально через минуту об этом пожалела.
— Ку-фу-фу, — раздалось как раз таки прямо за моей спиной, и я чуть на стуле не подпрыгнула. Обернувшись и узрев рядом со своим стулом Ананасовую Фею (лучше б Зефирная приперлась, вот правда), я возмущенно заявила:
— Подкрадываться нехорошо! Инфаркт кормилице сваяете, и будет Вам несчастье в виде голодухи!
— Я способен и сам приготовить себе ужин, — заявил Фей и уселся на стул рядом со мной, положив правый локоть на стол и опершись щекой о ладонь. На нем был его черный плащеёк и байкерские перчатки, и я подумала, что мне его всё же жаль: в такую жару пафосность перевешивает и заставляет его косплеить курицу-гриль…
— Раз вы такой самостоятельный, что ж не готовите? — фыркнула я, поднявшись и накидав ему овощей с котлетой.
— Зачем утруждаться, если есть ты? — усмехнулся Мукуро. М-дя. Зря я сказала, что «тыкать» словесно меня можно всем: вот от этой гадости мне совсем не хочется слышать слово «ты». Фамильярничание не для врагов, а он мой враг, о да.
— И впрямь, чего утруждать свой царственный афедрон, — хмыкнула я, усаживаясь обратно и складывая руки на груди. — Помощь ближнему входит в число качеств босса мафии, но никак не «идеального во всех отношениях» человека, эту самую мафию ненавидящего, но являющегося ее частью.
— Ку-фу-фу, чем, интересно, я тебя так разозлил? — вопросила эта мерзость с ехидным выражением хари лица, упорно вглядываясь мне в глаза. Не свети своим фонарем с иероглифом «ад», не поможет! Даже если и погрузишь в иллюзию, всё равно не испугаешь, я, может, и слабая, но не трусливая. Ага, сказал человек, который вздрогнул от одного его хохота… Хотя вздрогнуть — одно, а быть трусом — совсем другое, но меня опять повело в философию.
— Разозлили? О нет, я не злюсь. Расставлю точки над «i» сразу: я Вас просто не перевариваю, — фыркнула я.
— Меня и не нужно переваривать: я не обед, — поддел меня Фей. — Однако причина неприязни мне любопытна. К Принцу с садистскими наклонностями такой агрессии не заметно, к хамоватому Хаято тоже. Даже мой ёрный ученик не вызывает столько негативных эмоций, значит, дело не в том, что я иллюзионист. В чем же?
— Жизнь свою вспомните — поймете, — фыркнула я, глядя в окно напротив. На Мукуро смотреть не хотелось: я его правда терпеть не могу… И плевать, что я сейчас грубая наглая хабалка: я просто не могу любезничать с тем, кто меня бесит, потому как лицемерием не страдаю.
— Ку-фу-фу, неужто тебя раздражает вся моя жизнь от рождения и до сего момента? — вопросил он, ехидно ухмыляясь. Хотя нет, скорее, загадочно…
— Нет, только некоторые моменты, — съязвила я. Хотя я правду говорю: его существованию в колбе и детству я сочувствовала. Но становиться лживым манипулятором — не выход. Хотя, может, это я просто идеалистка и наивный пингвин…
— Интересно, какие же? — продолжила допытываться куфуфукающая иллюзия.
— Правда, что ль? — хмыкнула я, вставая и шлепая к окну. Лучше глазеть на вяло плывущие по серому небу облака, чем на это недоразумение с надписью на зрачке. Он Кена с Чикусой готов был в расход пустить, он Хром использовал, он побед нечестными способами добивался, он Франу, который априори защищаться бы не стал, шапку вилкой своей протыкал так, что макушку задевал, и парнишке больно было — как такого можно уважать? А главное, за что?