— Только по взаимному согласию, — твердо заявил я, хотя, признаться, сильно надеялся именно на такой исход. В конце концов, у моих ребят как минимум несколько дней никого не было, а естественный прирост воинов и поселенцев — описан был как одна из ключевых фишек данной игры с ее рейтингом 18+. Говорят, некоторые лорды не стеснялись даже лично устраивать в подвластных им селениях всплеск рождаемости.
— Но… — начала было старушка, но я твердо пресек ее возражения.
— Самим надо было бунтовщиков окоротить. Тогда я ни налог не стал бы повышать, ни девок требовать. А раз уж получили дополнительные услуги от власти — извольте их оплатить.
— Уймись, старая, — рыкнул в сторону собравшейся было еще что-то сказать старухи староста. — А то сейчас договоришься до десяти монет налога и десятка девок!
Я одобрительно кивнул, показывая старосте, что он правильно понимает ситуацию. А потом — опустился к мужику, валяющемуся на каменно-сухой натоптанной земле между заборами. По моему знаку Джонас поднял его голову за волосы, и заставил посмотреть на меня.
— А от тебя мне нужна личная клятва верности.
— Пшел… А-а-а!!! — удар по почкам кулаком в латной перчатке — это больно. А когда бьет воин, поднаторевший в подобных делах — очень больно.
— Тато!!! — из ближайшей избы выскочила простоволосая девушка в плотной рубахе до пят.
Фамильное сходство с придурком-отцом и засранцами-братьями у нее если и просматривалось, то разве что при сильно прокачанной Внимательности, каковой у меня пока не было. Переглянувшись со старостой, я убедился, что он заметил мой одобрительный взгляд на формы спасательницы, и что шансов избежать отправки в замок у нее практически нет.
Девушка кинулась к отцу, но ей заступил дорогу один из еретиков. Удерживая извивающуюся девушку, он не удержался от откровенного лапанья, что вызвало у отца, голову которого Джонас по поему знаку повернул в ту сторону, стон ненависти. Пьен поморщился. Признаться, я ожидал этого, и оглянулся на ученика специально, чтобы увидеть эту гримасу.
— Пьен, не нравится — забери девушку и подержи сам. Главное — чтобы не мешала.
Еретик не был доволен подобным распоряжением, но без вопросов передал добычу подошедшему мальчишке. Как ни странно, но из рук парня та вырываться не стала, видимо, оценив хватку старшего воина, и не желая в нее возвращаться.
— Ну что, — обратился я к поверженному бунтовщику, — клясться будем? Или… — я бросил масляный взгляд на его дочь.
— Клянусь. И будь проклят! — прохрипел тот.
— Уже, — я с усмешкой вспомнил слова «это ваша награда, благословение и вечное проклятье».
Надпись «крестьянин» в характеристиках бунтовщика, именовавшегося, как выяснилось, Фролом, сменилась на «отступник».
Признаться, на исполнение клятвы я особенно не рассчитывал. Но теперь, если я проиграю, и домен вернется в Империю Грифона — ему и его семье не избежать участи изгоев. В отличие от вассальной присяги, которую дал староста, и которая относилась скорее к титулу Лорда, присяга личная, и следующее из нее отступничество — обратной силы не имела.
Убедившись, что ничего особенно страшного пока не происходит, и что воины, избившие местного «первого парня на деревне» не спешат врываться в дома, тащить девок и совершать прочее, почти обязательное при силовом захвате поселения «водку пьянствовать и безобразия хулиганить», люди потихоньку выходили на улицу, и тыкали пальцами в прежде, очевидно, страшных и уважаемых сыновей Фрола.
Я, кивнув Джонасу, тоже подошел к ним.
— Клятву.
— Клянусь, — буркнул старший из них меняя класс.
Второй попытался что-то сказать, но встретился со мной взглядом — и сдулся.
— Клянусь.
Я кивнул, отпуская пострадавшее по собственной дурости семейство зализывать раны, и подошел к старосте.