— Нет, — вздохнула Фрося. — Наш господин, конечно, симпатичный, но чтобы «без памяти»…
— Тогда — почему?!
Признаться, я ожидал встречного вопроса «а сама-то?» и дальнейшей дискуссии, плавно переходящей в рукоприкладство, которую я и собирался жестко модерировать… Но вместо этого услышал ответ.
— Только не обижайся, пожалуйста, но такие, как ты — способны долго тлеть, как гнилушки, — Фрося тяжело вздохнула. — Не ярко, но и не потухая. Волшебницы, или высокоуровневые бойцы, вроде той пророчицы, которую наш господин намерен привести в замок сегодня, — могут набрать силу, и светить, как звезды. А вот такие, как я… Мы вспыхиваем и сгораем, ярко или нет, но быстро. И гаснем. Навсегда. А я… Я хочу, чтобы обо мне кто-то помнил. Даже тогда, когда сама я погасну. И, может быть, наш господин вспомнит обо мне…
— Особенно, если узнает, что до него у тебя никого не было, и ты отдала ему свою первую ночь?
— Да, — вздохнула еретичка.
— Так может, ты еще выживешь? — усмехнулась Глаша. — Наш господин, похоже, не любит терять своих людей…
— Ну, какой у меня шанс выжить там, где десятками будут гибнуть Одержимые и Рыцари Хаоса?! А такие бои будут. Обязательно.
Я задумался. В принципе, выбор у меня хоть и не большой, но был. Разумеется, попытка убедить девушку, что я буду ее беречь, была одним из вариантов…. Вот только я сам в это не слишком верил. Даже для меня самого шанс отправиться на респ, а то и на реролл, погубив всю дружину глупой ошибкой, — был совершенно не нулевой. В конце концов, я в этой игре только новичок. Убедить Фросю, что буду помнить ее даже без этого… жертвоприношения? Возможно. Но, проблема в том, что я в это тоже не слишком верю. Имени того же самопального жреца, я уже не помню, хотя мне его и называли. А именем парня, погибшего в схватке с волчицей, я даже не удосужился поинтересоваться. И, следовательно, выбор оставался из двух не слишком хороших вариантов: либо выгнать Фросю из своей спальни… либо принять ее дар.
— Господин?! — вскрикнули обе девушки, когда я вскочил на ноги, не открывая глаз.
Я сгреб Фросю и уронил ее на кровать, откуда она только что попыталась подняться. В сущности, учитывая разницу в физических характеристиках, она могла бы легко сбросить меня, но вместо этого она только тихо пискнула, когда я прорвался через заветную печать.
И только в самом конце, глядя в ее расширившиеся глаза, я сказал:
— Я запомню тебя. Обязательно запомню.
— Господин…
И тут я чуть было не отправился на возрождение, так крепко меня стиснули в объятиях.
Еще несколько минут ушло на тяжелейшую, с применением всех доступных мне дипломатических уловок, включая шантаж и угрозы, борьбу с внезапно и совершенно неожиданно проявившейся стыдливостью. Но я все-таки одолел супостата, и сумел вытряхнуть обеих девушек из плотных ночных рубашек, и полюбоваться их «натуральной красотой».
Ну, вот как такое объяснить? Вроде уже спал с обеими, а показаться мне без одежды — им «стыдно»…. И никакой анализ не помогает. От слова «совсем». Но я все-таки справился.