— Ой-ой-ой-ой… — запричитала Брилл; сдвинув брови при виде потеков крови на полу.
Балансируя на одной ноге и борясь с тесным корсетом, она неуклюже изогнулась, чтобы лучше разглядеть рану, и почти выдернула из пятки первый осколок матового стекла, когда потеряла равновесие и начала заваливаться.
Пара сильных рук перехватила ее за талию, не дав грохнулась на пол. Брилл удивленно задрала голову — лишь для того, чтобы обнаружить над собой твердый подбородок явно побледневшего Эрика.
— Проклятье, Бри! Какого черта ты тут делаешь? Я был наверху, одевался, когда услышал твой крик. А потом, когда спустился сюда, оказалось, что весь коридор залит кровью!
Подпрыгнув, Брилл повернулась в его объятии, для равновесия вцепившись обеими руками в воротник его белой хлопковой рубашки.
— Эрик, я правильно поняла по тени упрека в вашем голосе, что вы волновались? — спросила Брилл, поморщившись от боли, и подняла ногу повыше, опираясь для устойчивости на теплую широкую грудь Эрика.
Расслабившись в его руках, она повернулась лицом к выемке под его подбородком, закрыв глаза от простреливающей ногу боли, и глубоко дышала, наслаждаясь ощущением безопасности, исходящим от объятий Эрика. Он был темным, таинственным, опасным — и таким замечательным.
Скрепя сердце Брилл отодвинулась.
Эрик издал тихий обиженный звук и проигнорировал ее вопрос.
— Не могли бы вы придержать свою постоянную потребность раздражать меня и просто объяснить, что произошло? — спросил он и наклонил голову, чтобы посмотреть через плечо Брилл на ее поджатую ногу. При виде разрезанного и окровавленного чулка, покрытого торчащими кусочками стекла, брови Эрика поползли вниз, а возле рта пролегли жесткие складки. Взгляд, которым он одарил Брилл, был подобен грозовой туче — темной, клубящейся, изменчивой.
— О, это был несчастный случай. Ария опрокинула вазу с цветами, и я наступила на стекло.
В обнимающих ее талию сильных руках с длинными пальцами зародилась легкая дрожь.
— Вы должны быть более осторожны, — пробормотал Эрик, и что-то дикое вспыхнуло в его глазах, но он в мгновение ока обуздал этот порыв; лишь его руки крепче сжались на бедрах Брилл.
— Я так и собираюсь, — легкомысленно отозвалась она, пытаясь развеять внезапную напряженность момента.
Теперь Эрик смотрел на нее так, словно хотел заползти ей под кожу. Продолжая цепляться за его шею, Брилл остро ощутила тепло его обнаженной кожи под своими ладонями, и вдруг заметила, что рубашка Эрика застегнута лишь наполовину — четыре верхние пуговицы остались расстегнутыми. Брилл поняла, что пялится в распахнутый вырез рубашки на виднеющуюся в нем рельефную мускулатуру его груди. Затем она непроизвольно перевела взгляд выше, сначала на губы Эрика, потом вдоль изгиба маски — на его пылающие глаза. Эти глаза были глубоки, как океан, и ей внезапно захотелось утонуть в них.
— Мне нужно наложить швы, — услышала Брилл собственный голос и в страхе отвела глаза, несмотря на то, что жажда, которую она увидела во взгляде Эрика, перекликалась с ее собственными чувствами. Она отвернулась от него так резко, что заломило шею, и притворилась, что ищет свой медицинский саквояж. — Мне нужно найти свою сумку. Там иглы и спирт.
Когда Брилл повернулась всем корпусом, ее раненая нога ударилась об пол. Пылающие языки боли облизали ступню, едва не отправив ее на пол — у нее подломились колени. И снова надежные руки Эрика подхватили ее и без труда удержали, предотвращая падение.
С тяжелым вздохом Эрик нагнулся и, не говоря ни слова, просунул руку под ее коленями и поднял ее. Брилл задохнулась — мир наклонился, когда он выпрямился, — и вновь вцепилась обеими руками в отвороты его рубашки.
— Что вы делаете? Сейчас же опустите меня!
— Вы можете — в виде исключения — позволить кому-нибудь помочь вам без того, чтобы выразить свое недовольство этим? — рявкнул взъерошенный Эрик.