Он выжидал несколько дней, затаившись в поместье давней знакомой, но в его квартиру на Васильевском так никто и не наведался, и Борис Петрович вернулся, впрочем, не афишируя этого. И в любой момент он был готов скрыться, хотя на случай внезапного приглашения к государю или шефу жандармов, у него была заготовлена прекрасная легенда. Впрочем, не только для этого: за годы ожидания сотворилось столько историй, что князь Остроженский мог бы написать целый роман, связав их воедино. Одна из таких должна была вскоре дать свои результаты, только бы слушатель оказался благодарным. Оставалось лишь решить, как лучше будет преподнести эту легенду - сыграть на родственных узах, или же на девичьих чувствах и грезах. Но прежде… прежде требовалось избавиться от маленькой навязчивой помехи, которая рисковала испортить если не все, то основную часть плана.
И, видит Бог, он бы желал это сделать как можно более мягко.
Слуга, доложивший о том, что прибыл граф Шувалов, пропустил гостя и скрылся за дверью, а Борис Петрович, до сей поры рассматривающий какое-то письмо, встал из-за стола, делая несколько шагов навстречу визитеру и пожимая тому руку в приветствии. Дежурные вежливые фразы, коими обменялись собеседники, закончились быстрее, чем ожидал каждый из них – оба понимали, что отнюдь не праздные разговоры послужили причиной, по которой Остроженский изъявил желание увидеться сегодня с женихом своей драгоценной племянницы. Разлив по рюмкам коньяк, припасенный специально для гостей, поскольку сам Борис Петрович алкогольные напитки не приветствовал, хозяин дома отставил от себя резной графин и сделал едва заметный глоток, наблюдая за графом. Тому ничего не оставалось, как последовать его примеру.
– Я желаю, чтобы Вы расторгли свою помолвку с Катериной, - перешел к цели своего приглашения старый князь. Дмитрий подумал было, что ослышался: он, конечно, не имел столь же добрых отношений с ним, как с покойным Алексеем Михайловичем, однако не предполагал, что тот настолько сильно к нему не расположен.
– Могу я полюбопытствовать о причинах, побудивших Вас к этой просьбе, Борис Петрович? – не выдать голосом своих истинных чувств и мыслей было крайне сложно, но идти на конфликт не следовало даже в такой ситуации. Вполне возможно, что имело место быть l’incompréhension. Впрочем, судя по расслабленному лицу хозяина дома, после этой беседы ему явно не список гостей составлять.
– Видите ли, граф, как опекун своей племянницы, я вынужден заботиться о ее будущем, а это непросто, знаете ли. Ваша помолвка заключалась еще при жизни ее батюшки – упокой Господь его душу, – слишком мелко и быстро перекрестившись для того, чтобы это было искренним жестом, Остроженский тут же промокнул лоб зажатым в руках платочком, всячески демонстрируя, как тяжела его судьба, – и на тот момент Вы составляли для нее лучшую партию.
Тихо скрипнув зубами, Дмитрий уговаривал себя сохранять спокойствие – кажется, он догадывался, к чем вел старый князь.
– Позволю себе заметить, что решение о нашем браке принималось не из соображений выгоды.
– Сколь наивна юность, – посмеиваясь, хмыкнул Борис Петрович, – но и без того не обошлось. Будут у Вас дети – Вы поймете меня, Дмитрий Константинович. Впрочем, не о том сейчас. Катерина удостоилась настойчивых ухаживаний со стороны Наследника Престола, – здесь, конечно, Остроженский приукрасил действительность, но стоило сразу представить все так, словно бы этот союз – дело решенное. – Его Высочество имеет серьезные виды на нее, и мне бы не хотелось, чтобы ваша помолвка стала тому препятствием. Ведь вы еще не успели получить согласие на брак от государя, не так ли?
– Полагаете, получить роль императорской фаворитки – лучше, чем стать законной женой, пусть и без короны на голове? Имя моей невесты будут трепать во всех салонах и кулуарах. Вы этого желаете для своей племянницы?
– О, Вы, должно быть, не поняли, граф? Катерина не будет фавориткой Его Высочества - она станет его невестой и законной супругой.
Смелости мечтаний старого князя Дмитрий не мог не поразиться - тот с невероятной легкостью говорил об увлечении Николая, словно бы уже завтра на всю Империю Кати должны были объявить царской невестой. Неужто он и впрямь верил в то, что цесаревич решит пойти против устоявшихся традиций и правил? И это даже если забыть о том, что сама Кати не даст на то согласия – в ее чувствах молодой граф сомнений не имел.
– Неужели российские монархи вернули церемонию смотрин в народе? Помнится, даже брак Великого князя Константина Павловича с полячкой был лишь морганатическим, а она была графиней, и от него ждали вступления на престол лишь после его брата.