Корбином.
— Что именно это означает? — спросила я, сгорая от любопытства услышать ответ.
— Под это определение, со слов древних вампиров, входит одновременное занятие
сексом и взятие крови. — Синтия снова вытерла слезящиеся глаза. — Мой создатель
делал это постоянно. Он... он утверждал, что кровавый долг исцеляет абсолютно от
всех недугов: физических, умственных и эмоциональных — если отдается во имя
любви.
Я посмотрела на неё, выгнув бровь:
— И ты знала об этом? Но не говорила Джейсону?
— Конечно, я не говорила ему об этом! Я не хотела его пробовать, — в её голосе
прозвучало искреннее раскаяние. — Он узнал об этом сам. Я пыталась втолковать ему, что вампир и человек не могут этого делать. Вампир и вер — да. Вампир с вампиром
— да, хотя мы не часто обмениваемся кровью друг с другом. Даже для ведьмы со
сверхъестественными силами это намного безопаснее, чем для обычного человека.
— Так что вы ему сказали, когда он предложил заплатить за тебя кровавый долг?
— Конечно, я ему отказала! — ахнула Синтия. — Я сказала, что об этом не может
быть и речи. Что я не смогу себя контролировать во время занятия... ну, вы понимаете.
— И что он ответил? — спросила я.
— Он очень долго умолял меня об этом, но я отказывала, и, казалось, в конце концов, он согласился со мной. Он обещал всё оставить как есть. — Она уткнулась лицом в
ладони. — Это было только вчера. И сегодня вечером...
— Когда вы были вместе... — подсказала я.
— Верно. В самом разгаре он внезапно вытащил нож. — Она снова заплакала. — Я
всегда была так осторожна. Не занималась с ним сексом, даже если он случайно
порезался при бритье.
— Ох, милая... — Я успокаивающе пожала её руку, видя, что она снова расстроилась.
— Я умоляла его не делать этого, но прежде чем успела его остановить, он быстро
полоснул себя ножом по запястью. И тогда... тогда всё, что я видела, — это... кровь. —
Она обняла себя руками за талию, вздрагивая от рыданий. — Я любила его, — ахнула
она, и кровавые слёзы вновь полились из её глаз. — О, боже, я так сильно его любила.
И я его убила.
— Синтия... — я беспомощно покачала головой.
— Мне жаль, — прошептала она наконец, слегка успокоившись. — Просто... до сих
пор не могу поверить в то, что произошло. Как будто всё это дурной сон. И случилось
не со мной.
Я кивнула. Мне доводилось много раз слышать подобное от других людей, когда я
сообщала им, что кто-то из их близких погиб. Это страшный сон... я хочу проснуться...
— Боюсь, нам придется арестовать тебя, — сказала я тихо.
Синтия равнодушно кивнула:
— Всё нормально, я хочу, чтобы меня арестовали. И наказали за то, что произошло
сегодня вечером.
На этот раз я не была уверена в этом. Если всё случилось так, как она описала, то
получается, что она стала жертвой обстоятельств. Или, возможно, жертвой глупости
её возлюбленного. Я сделала себе мысленную пометку попросить судмедэксперта
проверить, держала ли жертва перед смертью в руке нож, и имелись ли раны на
запястье другой руки. Если всё подтвердится, я готова дать в суде показания в защиту
Синтии, впервые свидетельствуя за вампира, а не против него.
— Хочешь знать, что самое безумное? — почти всхлипнула она.
— Нет, а что? — спросила я, доставая обшитые бархатом наручники из серебряного
сплава.
— Это сработало, я излечилась от депрессии. — Она покачала головой. — Я
опустошена, едва не рехнулась, чувствую огромную вину, но этот мерзкий
депрессняк, что сводил меня с ума... он исчез.
— Правда? — спросила я равнодушно, подгоняя по размеру наручники на тонких
запястьях.
Синтия кивнула:
— Я ощущала себя, как на дне глубокого, мрачного колодца со стеклянными,
гладкими стенами, из которого не могла выбраться, как бы ни старалась. Сейчас