Она смерила Острюд взглядом и сказала сквозь зубы:
- Я прощаю тебе первую пощечину, но не вторую. Видят небеса, отделаю тебя так, что братец не узнает и испугается.
- Ещё и тявкает, - сэр Годрик перехватил руку Острюд, которая замахнулась для третьего удара. – Довольно. Твоя обида отмщена, теперь успокойся.
- Ничего подобного, Годрик! – Острюд злобно посмотрела на него. – Она избила меня при придворных девицах, а я могу расквитаться с ней лишь наедине!
- Здесь Бон и Ульфар. И я, если ты обратила внимание. Трёх мужчин в свидетели тебе недостаточно?
Он произнес эти слова спокойно, но было что-то в его голосе, что немедленно охладило воинственный пыл Острюд. Да что Острюд, Эмер сама так и затрепетала, чувствуя его силу. Манерами и речами он напомнил ей лорда Ранулфа. Но то, что в Ранулфе раздражало, здесь было подкреплено уверенностью и физической силой, а посему казалось прекрасным. Мысленно она снова и снова вопрошала небеса, за что ей была ниспослана подобная несправедливость? Понравившийся рыцарь оказался родственником мерзкой Острюд, и отнёсся к ней, словно к врагу.
В глубине души Эмер с отчаянием и безнадёжностью понимала, что никакая ему не пара. Годрик! Благородное имя, означающее «небесный воин». И ему идёт это имя. Бесспорно, идёт.
Одет он с иголочки. Ткань, покрой и вышивка – всё безупречно, богато, но не вычурно, а она – в платье фасона позапрошлого года. У него густые волнистые волосы лежат ровно – волосок к волоску - достигая плеч, как шлем, а она – встрёпанная, и рыжая к тому же. Каждый его жест, каждое слово говорили об образованности и воспитанности, а она от смущенья начала говорить, как простолюдинка. Даже хуже – как девка из Нижнего города!