— Я могу тебе еще показать казармы, — мой провожатый лениво ступал по неровным камням улицы. — Но там нет ничего такого, что могло бы вызвать твой интерес. Да и время уже поджимает.
— Пожалуй, — согласился я, закуривая.
— Тогда наверх?
— Наверх!
…Устин мирно почивал на травке.
Я простился с Террионом, и он через минуту исчез в чаще леса.
Позже, когда мы уже оказались в хате старика, я спросил его, почему вижу нечистых только в человечьем обличье.
— Внешне они и есть такие, — пожал он плечами, нахмурив брови. — Чтобы увидеть их в своей сущности, нужно или умереть, или очень их рассердить. А вообще-то, я, договариваясь о твоих посещениях, прошу не пугать тебя, беречь от всяких неожиданностей… Хотя в дальнейшем увидишь еще немало жутких картин.
— И в общении они кажутся весьма мирными и дружелюбными, можно даже сказать, милыми людьми, — рассуждал я, попивая душистый травяной чай, Устин, услышав эти слова, вынул трубку изо рта и взглянул на меня, как на неразумное дитя.
— Не приведи Господи встретиться с ними в других обстоятельствах!
В поликлинику медсанчасти я подъехал в назначенное время — около одиннадцати. Любезно поздоровался с расфуфыренной секретаршей, чей орлиный профиль на фоне не зашторенного окна смотрелся почти зловеще, и направился к Диане.
Она пребывала в приподнятом настроении. Глаза сияли влажным блеском майских звезд. В голубом свитере-гольфе, обтягивающем ее великолепный бюст, эта женщина пробуждала вожделение в каждой клеточке моего тела.
— Честно говоря, Иван Максимович, я даже не ожидала, что мои заметки будут опубликованы, — радостно тараторила она, разливая кипяток по чашкам и одновременно любуясь газетной страницей, где красовалась ее фамилия, набранная жирным шрифтом.
— Значит, договорились, Диана Александровна? Завтра часика в четыре заеду к вам за новым материалом, — я старался представить ее без свитера. — Вас устроит это время?
— Буду ждать! — пообещала она. И, закончив приготовления, села напротив меня за приставной столик.
Я открыл коньяк, только что купленный в гастрономе, не торопясь, налил в рюмки. И, глядя ей в лицо, серьезно, предложил:
— Давайте выпьем за вас! За ваши глаза, способные насквозь прожечь сердце любому мужчине!
— Ох, вы — дамский угодник! Причем, ловкий и, судя по всему, опытный, — лукаво улыбнулась Диана. Затем тряхнула медовыми кудрями и, взяв свою рюмку, произнесла: — Давайте лучше за вас! За мужчину, который умеет и не боится говорить женщинам красивые слова!
Я осторожно взял ее за руку, заглянул в глаза:
— В общем, за нас! За вас, самую очаровательную из женщин, и за меня, тяжело раненного вами прямо в сердце!
Во взгляде Дианы скользнули благодарность и что-то напоминающее нежность.
— Мне очень приятно с вами общаться, Иван Максимович! — эти слова прозвучали проникновенно и сердечно. Но, пригубив коньяк, она поменяла тему разговора: — Вы специально учились на журналиста? Что заканчивали?
— Да, я имею диплом журналиста, — вздохнул я и принялся распаковывать целлофан на коробке шоколадных конфет. — Учился в Киевском университете.
— И вы всю жизнь трудитесь в средствах массовой информации? — Диана, как нарочно, подалась вперед, облокотившись об стол. Мне показалось, что я губами почувствовал ее прохладное дыхание.
— Нет, — покачал я головой, нервно заерзав на стуле. — Несколько раз пытался поменять профессию. Был инженером агропредприятия, торговым агентом, заготовителем сельхозсыръя… Но потом все равно возвращался обратно в журналистику.
Подняв свои чарующие глаза кверху, Диана мечтательно произнесла: интересная у вас, должно быть, жизнь! Постоянное общение с людьми, новые знакомства, поиск информации…
— Интересная, — согласился я, отпивая коньяк. — И выгодная, если работать с умом. С годами заводишь нужные знакомства, обрастаешь полезными связями… Кстати, Диана Александровна, вы не находите, что ваша работа, в чем-то похожа на мою? Тоже постоянно приходится общаться с новыми людьми.
Она внимательно слушала, попивая кофе. Я снова, будто невзначай, взял ее за руку, подержал в своей. Потом медленно, ожидая реакция, поднес к губам и поцеловал поочередно каждый пальчик. Во взгляде Дианы появилась непонятная растерянность, которая быстро переросла в смятение. Но она ничего не сказала. Я бережно положил ее руку обратно на стол.
Уходить мне не хотелось. Конечно, я мог найти предлог и посидеть в кабинете еще какое-то время. Но обоих ждали дела. Я поднялся и стал прощаться. Диана проводила меня в приемную.
— До свидания, Иван Максимович! — она все еще была смущена и прятала глаза.
Секретарша, нацелив свой острый, зловредный нос в мою грудь, смерила меня многозначительным взглядом. Кроме прочего, в нем явственно читалось неодобрение. Я невинно улыбнулся ей, сделал шуточный полупоклон и вышел из приемной.
Завтра обязательно приглашу Диану поужинать в каком-нибудь уютном местечке. И вести себя буду паинькой. Потому, что такую женщину поспешными действиями можно запросто спугнуть. Так размышлял я, шагая по длинному коридору админздания медсанчасти, и в душе моей громко пели соловьи…
Вечером я навестил Машу. Выглядела она по-прежнему плохо — бледненькая, под глазами синие круги. Но бодрилась изо всех сил. Увидев меня, торопливо подхватилась, кинулась навстречу. Левая рука безвольно болталась на перевязи.