Танцовщица и в этот раз была великолепна. Я который месяц не уставала удивляться гибкости и выносливости её тела. Тому, как умела она удерживать плечи спокойными, когда бедра подскакивали в бешеном восточном ритме. Мягкие движения рук танцовщицы рассекали небесные гущи — медленно и томно, складываясь в различны узоры подле спокойного улыбающегося лица. Она медленно обходила круг зрителей, то подбрасывая живот вперёд, то втягивая в себя. Монетки на поясе звенели и сверкали в свете прожекторов. Тело девушки светилось, будто зашитое в рыбью чешую. Она заслужила возгласы восхищения. Лишь лицо графа не выражало ничего, оставшись древне-греческой маской скорби.
Танцовщица приняла из рук мужчины меч и подняла над головой, демонстрируя острое лезвие. Народ притих, и стала слышна ритм-секция, надрывающаяся на эстраде у галереи. Меч плавно скользнул с груди на живот и стал мерно подпрыгивать от ритмичных движений натренированных мышц. Танцовщица, стоя на коленях, откинула голову далеко назад и принялась плавно вычерчивать руками круги. Народ одобрительно свистел, но я видела лишь примятую лезвием кожу.
— Хорошо, что ты не вампир, — послышался над самым ухом голос графа. — А то у несчастной на животе давно бы выступила кровь от твоего плотоядного взгляда.
Я без слов принялась пробираться обратно через толпу, чувствуя необходимость тотчас отыскать стену, чтобы не упасть. Либо я передышала платком, либо терапия графа выбивает у меня из-под ног последнюю почву.
— Отчего ты думаешь, что всё должно плохо окончиться? — руки графа опустились на стену по обе стороны от моей головы, и лицо его вновь оказалось невыносимо близко от моего. — Если бы танцовщица думала, что сейчас порежется, то никогда не смогла удержать меч на животе. Если ты будешь продолжать выдавать мозгом негативные позывы, они будут бумерангом возвращаться к тебе. Если ты будешь постоянно думать, что я жажду причинить тебе боль, мне придётся в итоге сделать это, потому что мы любим соответствовать ожиданиям людей. Если ты будешь навязывать людям то мнение, которые они якобы должны иметь о тебе, они просто перестанут тебя замечать, потому что картинка твоего мира полностью не соответствует действительности.
— Вы можете мне просто сказать, что делать? Без лишней философии.
— Ты должна понять, что тебе нужно от окружающих, и тогда вокруг появятся люди, которые смогут тебе это дать, если ты не в состоянии принять то, что предлагает тебе твоё нынешнее окружение.
— Я не знаю, что мне надо, не знаю… Единственное, что я сейчас понимаю, это то, что совершенно не хочу вас целовать. Так что отойдите от меня, пожалуйста.
С тяжёлым вздохом граф отступил от стены, и я шумно перевела дыхание, прежде чем сказать:
— Мне только что было очень хорошо, абсолютно спокойно. Что вы сделали со мной в тот момент?
— Заблокировал твои мысли, больше ничего.
— Это та блокировка, о которой вы говорили? Как её оставить?
— Нет, не та. Если я оставлю нынешнюю, тебе придётся переехать от Лорана в лечебницу, — улыбнулся граф. — Не переживай, мы все страдаем от своих мыслей, просто надо уметь настраивать их на лучший лад. Я тоже несчастен, потому что разучился видеть хорошее. Вот возьмём, например, тебя — я не могу увидеть в тебе ничего, кроме … Я сейчас получу вторую заслуженную пощёчину, а мне жалко твою руку — ещё пальцы сломаешь и не сможешь рисовать. Я, как художник, не могу такого допустить. Ещё подумаешь, что я позавидовал твоему таланту…