========== Глава 27 ==========
Я жмурясь дошла до двери и вслепую стала пытаться попасть ключом в замочную скважину. Руки от напряжения дрожали, а по щекам текли слёзы. Я втянула носом влагу и смахнула слезу, чуть не попав в глаз связкой ключей, а когда вновь поднесла ключ к замку, поняла, что дверь открыта, даже более того — приоткрыта. Не может быть — она точно была заперта! Потому осторожно приоткрыла дверь лишь настолько, чтобы проскользнуть в дом, и тут же плотно затворила, повернув замок — так, на всякий случай, но никого за дверью не обнаружила. Дом показался мне слишком светлым, и я с опаской покосилась на окна, но жалюзи, как всегда, были плотно закрыты. Куда же девался привычный полумрак, ведь в моих глазах не могло поменяться соотношение палочек и колбочек, чтобы наградить ночным зрением. К тому же, как я вообще могла что-то видеть через слёзы!
Я опустила рюкзачок на гранитную столешницу и, уперевшись о неё руками, попыталась проморгаться. Дрожь в руках передалась в ноги, и я просто осела на пол, утратив появившиеся после сна силы. Повязка на волосах сжимала лоб подобно кожаному шлему на голове манкурта. Только терять память совсем не хотелось, потому я решила сорвать её с головы и попросить Лорана при случае вернуть владельцу. Однако как только пальцы коснулись бисера, стоячую тишину дома прорезал тихий голос:
— Не снимай. Она тебе более к лицу, чем русский платок.
Через пелену слёз я разглядела сидевшего на кухне графа.
— Спасибо, что открыли дверь, — сказала я после долгого поиска пропавшего голоса. — Я не думала, что вы проснётесь так рано.
— Проснусь? — Его брови немного поднялись, а губы скривились в улыбке. — Я, быть может, ещё и не ложился.
— Разве вы ещё не перестроились на тихоокеанское время, то есть луну? — спросила я, продолжая жмуриться.
— Возможно, — граф говорил медленно, нарочно растягивая каждый гласный звук. — А возможно я просто ждал тебя…
Повисла пауза — даже не музыкальная, а больше театральная по своей продолжительности и драматизму. Я вновь почувствовала спиной холодок и боль от сдавливающей голову повязки и попыталась разлепить мокрые глаза.
— Ты будешь продолжать сидеть на полу или всё же пройдёшь на кухню? Блины почти остыли, а клубничное варенье утратило прежнюю тягучесть. Но если ты желаешь кусок чёрствого пирога…
Я вцепилась пальцами в столешницу, чтобы подняться на ноги и почти на ощупь прошла к столу. Граф слишком порывисто поднялся, и я перестала ощущать биение сердца — теперь оно билось там, в дрожащих коленях, будучи не в состоянии спрятаться в пятки. Я стояла ни жива-ни мертва, и даже не вздрогнула от звука отодвигаемого для меня стула.
— Ты чего так испугалась?
В голосе вампира слышался смех, хотя он уже стоял ко мне спиной, заваривая кофе, и я вовсе не была уверена, что на губах его играла улыбка.
— Мне показалось, что вы собираетесь меня укусить, — призналась я, даже не сделав никакой попытки оправдаться, и опустилась на стул.
— Глупая, мне же сначала надо тебя в себя влюбить. Иначе какой смысл в твоей крови?
Я уже взяла в руку вилку и теперь выронила её, и та упала на пол.
— Катья, ты как маленький ребёнок! Вот тебе чистая, — Граф так быстро вернулся к кофеварке, что вилка материализовалась подле моей тарелки будто из воздуха. — Взрослая женщина не должна верить детским сказкам. В такое мог поверить только твой дурак Клиф. Да, слишком много сказок читала Лорану нянька, что он так мастерски запудрил бедному мальчику мозги. Варенье получилось безумно сладким с вашим тростниковым сахаром. Ты уверена, что хочешь сахар в кофе?
— Как вам будет угодно, — выдохнула я.
— Отчего ты не ешь? Может, тебе мешает ремень на брюках, и ты желаешь сначала надеть нормальную юбку?
Граф продолжал стоять ко мне спиной, ища в шкафчике блюдечко под чашку.
— Позвольте мне вначале позавтракать, а то я безумно голодна.
— Я тоже.