Граф говорил слишком быстро, будто боялся, что я перебью его, хотя глупое-то какое слово — боялся, его нет в обиходе вампира.
— Катья, — он вдруг стал говорить медленно. — Ты была у Клифа, ты говорила с ним, я ничего не выдумал. Ты говоришь, что доверяешь мне, и в следующее же мгновение обвиняешь в том, что я готовлю себе любовный напиток. Так нечестно вести себя с тем, кто пытается помочь.
— Помочь?
— Помочь победить Клифа, — проговорил граф по слогам. — Я бы на его месте так просто не сдался. Игра обещает быть интересной.
— Вы не помогаете мне, — Я продолжала сжимать руль с такой силой, словно отпустив его, могла упасть с небоскрёба. — Вам просто скучно. И вас не интересует исход игры.
— Уверяю, мадемуазель, вам станет слишком весело, если я выйду из игры. Ты даже не попыталась сейчас сопротивляться мне, будто все мои слова ушли в пустоту.
— Я пыталась. Я пыталась рассмеяться, но не смогла или не успела, — призналась я.
— Радуйся, что я сумел вернуть тебя с небес на землю, но с Клифом этот номер не пройдёт. Он не отпустит тебя. А теперь скажи то, что я желаю услышать.
— Я доверяю вам, Антуан, — ответила я даже без секундной запинки.
— Вот так-то лучше, Катья, и если ты посмеешь даже мысленно ещё раз во мне усомниться, я брошу тебя на растерзание Клифу, даже ахнуть не успеешь. Заводи машину и поехали. Я никогда не опаздываю на встречи.
И я повернула ключ.
========== Глава 29 ==========
Перед моим воспаленным взором мелькала лишь тонкая линия горного серпантина, ведущего из долины к побережью Тихого океана. Я казалась себе зашоренной лошадью, потому что вдруг перестала видеть и срезанные откосы гор, и свисающие с них деревья, и даже свет фар несущихся навстречу машин. Остались лишь тонкая извивающаяся асфальтовая змейка и бампер идущей впереди машины. Я вновь находилась во власти графа, который заблокировал моё боковое зрение, иного объяснения своему нынешнему состоянию я не находила. Я не видела даже его самого, и, наверное, это и было самым важным в тренинге. Зато я прекрасно слышала шум сменяющих друг друга радио-волн, но вскоре и тот стих, потому что парижанин смирился с тем, что нормального сигнала в горах не будет. Теперь в ушах стояла зловещая тишина — даже не звенящая, а мёртвая. Мерный стук моего сердца и тот не был способен пробиться сквозь её вязкие мрачные слои. Я гнала прочь любые мысли, боясь ненароком рассердить графа. Всё моё естество сосредоточилось на одном желании — не разреветься.
Неожиданно почувствовав приближение руки графа, я внутренне сжалась, но не вздрогнула, когда он наконец коснулся моего плеча. Рука не была холодной, не была тёплой, даже не была тяжёлой — прикосновение походило на объятие, которое дарит маленький ребёнок, именно так в последний раз обнимали меня близнецы. Я не дёрнулась и не напряглась, но внутри подле сердца противно кольнуло, и глаза невыносимо защипало. Я зажмурилась, словно от солнечной вспышки, но лишь на секунду, потому как вспомнила, что веду машину. Тогда я ещё крепче стиснула руль, аккуратно входя и выходя из виражей. Глаза мои, будто под большой дозой кофеина, были теперь широко распахнуты, и я приковала взгляд к бегущей под колеса чёрной ленте дороги. Граф молчал и не убирал с моего плеча руки, и постепенно я начала возвращать себе недостающие фрагменты дорожного пейзажа. Только улыбнуться я всё равно не могла — наверное, возвращение улыбки пока не входило в планы графа. Должно быть, он приберегал её для Клифа. Слёзы же продолжали безжалостно выступать на глазах, но я не могла понять, то ли страдаю от яркого света фар, то ли граф продолжает пугать меня, но изо всех сил старалась удержаться от рыданий, хотя в душе не верила в победу.
— Не сдавайся, слышишь? — по-человечески тёплый голос живого Антуана, да именно его, а не холодного вампира, звучал подле самого уха.
Я молча кивнула, и, к своему полному разочарованию, тут же почувствовала щекой слезу.