Я следила за навигатором, чтобы не сбиться с дороги, и вот наконец мы въехали на бескрайнее поле, превращённое огромным количеством машин в кукурузный початок. Втиснув машину между двумя домами-на-колёсах, я выключила зажигание и сложила руки на коленях, не в силах сделать больше ни одного движения. Граф тут же накрыл мою правую ладонь своей. Я подняла глаза, чтобы встретиться с его кошачьей улыбкой, и поняла, что мои губы свободно сложились в такую же. Поддавшись непонятному порыву, я метнулась вперёд и коснулась губами его холодных губ. Испугавшись своего поступка, я тут же откинулась обратно и ударилась затылком о стекло водительской двери. Рука моя машинально ушла наверх, чтобы потереть затылок, но вместо этого сняла с головы повязку. Кожа с бисером так долго сжимала мне голову, что я даже почувствовала у корней волос боль.
— Умница, — сказал граф, и я не совсем поняла, что сделала правильно — поцеловала его или же сняла повязку. — Всё ты сделала правильно, всё. Во-первых, ты мне улыбнулась, посылая куда подальше, но главное, ты меня поблагодарила без принуждения. Только вот срывать повязку ещё рано. Верни быстро на голову, потому что к нам идёт её хозяин.
Клиф почти сразу распахнул дверцу и, если бы не поймал за руку, я бы точно вывалилась из машины. Только его хватке не хватило галантности, как-то уж слишком по-хозяйски он вытащил меня наружу, будто родитель непослушного ребёнка. Теперь в одной руке он держал шлем, а в другой — меня, и возможно не отпустил бы вообще, не ткни ему Лоран в грудь ресторанной коробкой. Встретить хозяина я никак не ожидала и не знала, радоваться его присутствию или ещё больше испугаться. Может, он лично решил проверить действенность терапии и лишь сильнее подзадорит Клифа. По голосу графа, сухо поприветствовавшего обоих, я поняла, что появление сына для него не меньший сюрприз. Похоже, и Клиф получал мало удовольствия от присутствия Лорана, уж слишком сильно тряс чёлкой, будто та и в правду мешала ему.
— Положи в машину, — прошептал Клиф.
Чтобы пропустить Лорана, ему пришлось разомкнуть на моём запястье пальцы. Хозяин резко протиснулся между нами, отпихнув меня в сторону графа, который уже успел обойти машину.
— Что там? — спросила я, надеясь, что простой вопрос остудит накалившийся воздух.
— Клиф купил краба, — ответил Лоран первым. — Но до окончания арт-марафона остался лишь час, и я уверен, что отец успел накормить тебя каким-нибудь очередным кулинарным шедевром, потому краба будешь символично поедать после сожжения фигуры творящего человека.
— Прямо масленица, да, Клиф? — спросил граф, прищурено глядя на прячущегося за чёлкой байкера.
— Что? — переспросил тот как-то слишком грубо, будто раздражение на графа прорвало ранее выстроенную им плотину вежливости.
— У русских есть такой праздник — проводы зимы и встреча весны, они тоже сжигают чучело.
Граф говорил всё это с затаённым смехом, иначе отчего бы его английский вдруг стал совсем плохим, и даже, покачав головой, с притворным огорчением взглянул на меня:
— Он вовсе не интересовался русской культурой, Катья? Совсем? Ах, какая жалость… Клиф, — Граф уже глядел в лицо байкера: — Как же так, три года встречаться с русской девушкой и не выучить ничего про русских…
— Я не встречался с русской девушкой, — ответил Клиф, захлопнув водительскую дверцу, которую Лоран оставил открытой, отделив нас друг от друга, словно два враждующих лагеря. — В Кэтрин не осталось ничего русского. Во всяком случае, я лично вижу в ней американку.
— Плохо смотришь, — уже почти без акцента сказал граф. — Я вот не спутал бы её в толпе разряженных хиппи. Она не похожа ни на одну из них, сколько бы повязок ты ей не дарил.
Клиф стиснул губы. Я впервые видела его таким злым — казалось, пыль должна была вспыхнуть под ногами графа. Однако тот лишь вальяжнее отставил ногу.