Я в него попал. И в этом было что-то странное, потому что клинок не встретил сопротивления живой плоти. Он погружался во что-то тугое и вязкое, так что мне стоило труда его выдернуть. Неумолимый гнёт, сжимавший грудь, исчез в тот же миг, как я ударил. Я упал, перекатился и снова вскочил. Мне удалось повернуться к нему лицом, и в тот же миг холодный пот неразумного ужаса залил мне спину.
Нападавший был среднего роста, или даже ниже. Всё его тело покрывала плотная чёрная накидка, скрывавшая также лицо. Впрочем, у меня было ощущение, что ни за какие деньги я не хотел бы увидеть это лицо.
Страх накатывал всё сильнее, заставляя пальцы слабеть. Чтобы превозмочь его, я замахнулся и ударил сверху.
И снова удар канул в вязкую пустоту. Чёрная ткань подалась, под ней не было тела. И всё же он был здесь – неощутимый и ледяной, как сгусток тумана. И я принялся рубить этот туман, рвать его сверкающим клинком, который словно был выкован из огня. Клочья вспыхивали и гасли, опадая пеплом. И с каждым ударом страх становился всё меньше, пока совсем не исчез…
Потом я вновь ощутил руки на своих плечах. Руки были тёплые. Я лежал навзничь, и моя голова покоилась на коленях у Метоса. Тело обволакивала странная слабость, но это было не страшно, потому что Метос был тут.
- Я снова дрался?
- Ты спал. Но да, тебе пришлось сражаться.
- Что это было?
- Воплощённое зло. Существо, сотканное из страхов, страданий и ненависти. На ком-то слишком много этого наросло. И оно воплотилось, став копией того, кто его породил.
- Надеюсь, это был не я?
- Думаю, не ты. Он был гораздо ниже ростом. Кто-то послал свою ненависть по твоему следу. Я должен был догадаться раньше, что подтачивает твои силы. А епископ Прокл должен был подумать… то, что подумал. Ему дано видеть такие вещи, но он не может понять. Жаль.
Никогда прежде мы не разговаривали с таким абсолютным доверием. Что-то изменилось в самом голосе бессмертного, когда он говорил:
- Прости, это был очень рискованный способ. Человек, которого такая тварь душила столь долго, мог испугаться и оказаться слабее.
- И что тогда?
- Тварь нашла бы новое вместилище. А человек стал бы её рабом. Рабом ненависти и страха. Много зла на этой земле творит именно страх.
- И всё же ты прибег к этому рискованному способу. Ты чем-то одурманил меня?
Его ладони стиснули мои плечи, но это не вызвало боли.
- Тебе надо было увидеть это воочию, чтобы продолжать идти избранным путём.
Странно, мне совсем не хотелось спорить о добровольности этого избрания. В конце концов, он прав: я сам выбирал дорогу в этой жизни, и у меня было много возможностей свернуть. Даже в темнице.
Я поднял голову, чтобы увидеть его глаза.
- Кто послал это за мной?
- Я не знаю. Возможно, ты узнаешь сам. Не отчаивайся, что пока не можешь сражаться наяву. Всегда ли нужно махать мечом, чтобы восстанавливать поруганную истину?
Внезапно в его голосе зазвучали тревога и неуверенность, неожиданные в столь твёрдом и властном человеке:
- Я не могу провидеть твою судьбу. Но чувствую, что страшный поединок тебе ещё предстоит. И ты будешь один. Как всегда. И мне нечем тебе помочь. Я отдал всё, что было в моих силах.
Нечасто такие, как он, испытывают слабость. Я молча стиснул его плечо.
Мы молчали долго. Метос подкидывал ветви в огонь, они прогорали, но он не давал огню угаснуть, пока над деревьями не засерело небо. Лишь тогда он поднялся, потянувшись. Ночь закончилась, а я до сих пор очень мало понимал. Нельзя, чтобы всё завершилось вот так. Сам ведь себе не прощу потом!
- Этот демон – откуда он? Какому божеству служит?