«Где же ты, Малфой? Что бы ты сказал о событиях прошлой ночи?» — подумала Гермиона, прежде чем заснуть.
В западной части Сан-Антонио Филипп нашел неприметную гостиницу. Полубезумная старуха-хозяйка сдавала комнаты почти за бесценок. Они сняли два номера: одноместный и двухместный. Оставив Филиппа с Анабель, Гермиона забралась в соседний одноместный номер. И даже крики из соседней комнаты не помешали ей заснуть.
Ей снился Хогвартс. Шумиха в Большом зале. Гарри и Рон сидели по бокам от нее и обсуждали новую тактику в квиддиче. Дин Томас экспериментировал с заклинаниями и добился снегопада, обрушившегося на стол Гриффиндора. Синие снежинки накрыли незадачливого волшебника с головой, и Дин радостно выкрикнул, что они съедобные.
Гермиона еще долго лежала, не открывая глаз, в отчаянной попытке сохранить в памяти картины сна.
Неважно было, сколько времени она проспала, в каком городе находилась и времени, в котором жила.
Она так хотела домой. Не хотела исполнять чужую волю и бросаться в самое пекло. Ей нужен покой, привычная обстановка и переживания исключительно по поводу не сданного вовремя эссе.
Вспомнив об Анабель, находящейся в соседнем номере, Гермиона устыдилась собственного малодушия. Анабель была совсем одна во всем мире, без родных и любимого человека. У Гермионы же была семья и угасающая надежда увидеть своего любимого человека живым.
«Хватит жалеть себя, Гермиона Грейнджер».
Обнаружив в соседнем номере часы, Гермиона поняла, что проспала около девяти часов, а страшные события навсегда остались во вчерашнем дне. Филиппа не было. А Анабель спала на кровати, бледная и осунувшаяся.
Услышав шаги Гермионы, она проснулась.
— Как ты себя чувствуешь?
— Плохо, хоть и рана затянулась.
— Анабель, мне так жаль…
— Я знаю, — тихо ответила Анабель. — Но я даже не успела проститься с ним. Не побываю на похоронах. Столько людей погибло из-за меня.
— Глупость. Как можно быть виноватой в том, что каким-то уродам вздумалось убить невинных людей?
— Я колдовала.
— И что?!
— Я дала обещание. Обещания нельзя нарушать, — произнесла Анабель и впала в тревожное болезненное забытье.
Мозаика складывалась в единую картину. Будущее становилось понятным. Через сорок лет Анабель умрет одна в собственной квартире. У нее не будет мужа и дочки, которой она бы передала драгоценную трубку. Сломленная Анабель теперь напоминала ту женщину с болью в глазах, которую Гермиона встретила в паршивом баре «Приют оборотня».
— Она когда-нибудь оправится? — спросил Филипп, появившись в номере через три часа.
— Нет, — ответила Гермиона. — Они не вышли на наш след?
— Пока нет, слава Мерлину.
Филипп упал в кресло и наколдовал себе бутылку виски.
— Хочешь?
— Нет.
— А мой брат?
Отхлебнув из стакана янтарную жидкость, Филипп закрыл глаза и произнес:
— Вашему брату стало плохо во время расчетливого убийства официантки. Он побежал в туалет, по дороге столкнувшись со мной.
— Вас-то каким ветром занесло?
— Нюх на неприятности, — невесело пошутил Филипп. — Он с первого взгляда обратил на себя внимание. Его угрюмость во всеобщем веселье и атмосфере расслабленности казалась неправильной, лишней. Ужасно мрачный тип.
Перед моим вынужденным уходом я столкнулся с ним, когда он, согнувшись от рвотных позывов, бежал в туалет. В тот вечер он много пил.
— Охранник говорил мне.
— Да, я запомнил его, — обращаясь больше к себе, сказал Филипп. — Что-то в его взгляде было поразительно знакомо. Но я отвлекся на смерть официантки, которая, как я и предполагал, была призвана стать для меня ловушкой.
— Ловушкой для вас? Каким образом?