— Я не знаю, Креймер, ничего не знаю. — Отвёл глаза и прошёл вперёд. Догадался ли Чес о вранье? Наверняка; но кто ж ему теперь даст слово или возможность лишнего вопроса? Парень вероятно всё понял, но покорно промолчал и последовал за ним. В спину им летели жалобные крики Саманты, сначала упрашивающей остаться, потом сожалеющей о случившемся и наконец прощающейся с ними.
В чём же состоял смысл тех несказанных слов?.. Да в банальном том, что Чес не был тем, из той толпы. Никогда. Даже когда Джон его гнал, как кота, по выражению самого парня, тот не был для него лишним звеном — просто в тот момент ему нужно было остаться наедине с собой. Или по причине сквернейшего характера, всё отрицающего. Но никак не из-за ненужности Креймера, никак…
И даже самую эту банальность повелитель тьмы не смог сказать! Не то чтобы ужасно, но… просто не до этого сейчас.
Ещё с утра Чес рассказал ему план дальнейших действий — план, конечно, наивный до ужаса и лишенный порой логики, но всё-таки план, всё-таки хоть какое-то разумное действие; Джон решил корректировать его по ходу действий. Пока планировалось идти по этой самой трассе до официальных границ города — это было уже недалеко, как, впрочем, и после: эта дорога вскоре должна была перейти в более узкую и привести их к Ред-Хиллу прямиком. В целом километров восемь был этот путь; но Константин знал, что при настоящих обстоятельствах он мог сильно растянуться во времени…
На улицах оказалось на удивление тихо. Мужчина поднял голову в небо: сегодня было пасмурно. По причине выпадения из реальности он точно не мог сказать, стреляли ли на этой неделе, но весьма вероятно, что да. Между тем они шли уже что-то около полчаса, хотя и казалось, что больше; в это время ни единое слово не проскользнуло между ними. Джону до жути не нравилось это молчание: оно будто царапало его и так всю в рытвинах душу, поэтому он решил спросить хотя бы самый банальный вопрос:
— Как дела с обстрелами нынче? Я ничего не помню.
— Бывают с периодичностью через день. — Чес выглядел задумчивым и пожал плечами.
— И какой сегодня день?
— Должны стрелять. С позапрошлого вечера было тихо. — Джон покачал головой и недовольно цокнул, нахмурившись.
— И в чём смысл?.. — спросил тихо, будто себя, но Креймер ответил.
— Смысл есть: убивать. Не оставлять никого в живых. Причины непонятны — вот это да… — Вздохнул. Мужчина пристально смотрел на него несколько секунд и отвернулся — впереди виднелась длинная дорога, разукрашенная разного рода разбившимися, столкнувшимися, горящими, разодранными машинами, сокрытая туманной дымкой от различных миазмов разлагающихся и никак не могущих сделать это быстрее трупов и обрамлённая накренившимися, рассыпающимися домами по бокам. Что ж, дорога хороша; правда, интересно: будущее будет таким же?.. Джон искренне надеялся, что… впрочем, надежды тут уже не помогут.
После смерти Дженни всё стало восприниматься проще: то ли наплевательски стал ко всему относиться, то ли (наконец-таки) повзрослел, то ли отрезвился… Но это возвращение к своим истокам, к своему прошлому, погребённому где-то под слоем пыли характеру ему нравилось; по крайней мере, это гарантировало отсутствие разочарования. И этот факт не мог не радовать в настоящей жизни. Разочарования здесь хватало во всём и всегда сполна. Джон почувствовал какое-то смутное желание и, когда коснулся заветного кармашка с сигаретами, понял, что угадал. Достал пачку, закинул сигаретку в рот, зажёг… Да, затягиваясь, многие, наверное, становятся этакими мудрыми циниками. Но это приносило якобы удовольствие и якобы успокоение.
Чес странно покосился на него, но промолчал; Константин знал, как тот был против курения ещё с самого начала, когда они только встретились; но почему-то против курения именно его, повелителя тьмы, а не в общем, и себя он между прочим отнёс к тому общему, нещадно травя свой некрепкий организм. Джон поражался этому странному существу: двоякая личность, ей-богу! Таких он встречал нечасто в своей жизни; ими были лишь Чес да Анджела. Но если девушка теперь полностью далека от него, то Чес прямо под рукой — изучай не хочу, ломай стереотипы и находи его шаблонным! Но нет, ничего подобного сроду не находилось… И, наверное, это для него останется навсегда незыблемым правилом.
Креймер молчал, что-то хмыкал, видно, что хотел чего-то попросить, но вновь отмалчивался. Только спустя пять минут, когда сопротивляться соблазну было нельзя, проговорил: