— Ты должен хоть немного есть… к тому же, я совсем не приношу пользы, а ты будешь приносить в дом деньги и продукты. Если не хочешь брать половину моей порции (а я знаю, что не хочешь), то возьми одну треть… одну треть ты обязан есть, Джон. Я ведь волнуюсь… Пообещай, дурачок. Обещания мне — единственная вещь, которую ты не можешь нарушить.
Джон действительно начинал ощущать тяжесть и некоторую боль в животе в последние несколько часов, поэтому охотно согласился есть на время их «тотальной экономии» хоть немного.
— Обещаю.
— Славно… я себя чувствую уже лучше… — он улыбался лихорадочной улыбкой — Константину было и приятно, и страшно видеть эту потухшую улыбку. — Можешь потрогать мой лоб снова.
Джон, конечно, не поверил, что только из-за его присутствия парню сможет стать лучше — если сказано, что нужно пить лекарства, значит, без них никак и никакие внешние обстоятельства не могут помочь физически. Его удивление граничило с помешательством, когда пальцы ощутили под собой тёплый, но не горячий лоб, и лишь холодную испарину, катившуюся каплями по лицу. Он не верящим взглядом смотрел на Чеса, спрашивая и изумляясь. Тот с присущей ему притягательной хитростью усмехался.
— Я же говорил… лекарства ведь просто поддерживали меня физически всё то время, что я был один, все три года. Ты же поддерживаешь меня морально, и это куда важнее. Слышал ли ты о чудесных излечениях, когда люди только силой мысли заставляли себя вставать с кресел для инвалидов и идти? Конечно, мой случай далёк от этого, но я просто верю тебе, верю в тебя. Ты можешь ругаться на то, что я скажу сейчас, но я чувствую твою нежность. И это делает меня… — он вдохнул полной грудью, прикрыл глаза и на выдохе произнёс: — Самым счастливым…
— Ну и дурак… Я же ничего не делал, и я не устану это повторять. Я просто был рядом, изредка издевался над тобой, то притягивая, то отодвигая; был отчасти похожим на того Константина, из прошлого, на того ужасного человека, коим, в принципе, и сейчас остался. Что за счастье здесь может быть?
Чес тихонько рассмеялся.
— Если ты так думаешь, значит, ты ещё ничего не понял, — Джон не стал больше спрашивать: если он не понял таких банальностей, куда ему дальше?.. Он просто промолчал, а потом, спустя минуту, добавил:
— Тебе нужно заснуть…
— Надеюсь, просьба чуть-чуть посидеть со мной, пока я не засну, не слишком обременительна.
— Она даже желательна.
Они всё поняли, улыбнувшись друг другу. Луну за окном закрыло облако, в домике опять стало темно. Джон удобно откинулся на стуле, держа руку у Чеса и не смея её пока убирать. Он хотел уйти через пятнадцать минут, но сам не заметил, как, ожидая, прикрыл глаза и, убаюкиваемый равномерным вздыманием грудной клетки Чеса, заснул. Было неудобно, но всё это померкло за одной только возможностью держать его руку. На утро затекло всё, болело всё; но пела — душа.
========== Глава 21. Обыденная жизнь, как раньше? ==========