— Ну не ври, ты же гений волшебства, что уже в детстве мог творить магию!
— Да, но уверенности это мне не приносило. Скорее даже оказывало давление высокими ожиданиями. К счастью, была Мариэн, которая забирала большую часть внимания на себя. Пускай я остаюсь для тебя командиром отряда, но оказывать на тебя большого давления не собираюсь относительно вопросов жизни, любви и… мести.
— Я знаю, о чем ты говоришь, но раз я больше не считаюсь ребенком, то позволь мне решить этот вопрос самостоятельно. Раз за разом я пытаюсь понять, почему ты остаешься спокойной, когда речь заходит о Сарефе. Словно ты прощаешь ему преступления и попытку покушения. Он — наш злейший враг! Я благодарна ему за спасение и те счастливые деньки, но это осталось в прошлом. Если бы он хотел спасти нас или предотвратить конец света, то наверняка это сделал бы. Но не делает, значит, у него есть кое-что более важное, чем мы. Возможно, он никогда нас не любил и не уважал, а просто игрался и притворялся. Ведь никто не может сказать, что знает, что у него на уме.
Во время этих резких слов Элизабет чуть морщится, но признает некую правоту слов Элин. Она говорит всё верно, но волшебница все равно не хочет срываться в пучину ненависти. И не хочет, чтобы разрушительные чувства проникали в душу эльфки. Ведь проще стать равнодушной, чем любить, страдать или ненавидеть. Возможно, и Сареф проповедует такой стиль жизни, когда собранность и хладнокровие важнее любых эмоций.