– Мамочка, – прошептала я едва слышно, – ты же знаешь, что я сделаю всё, что угодно, для семьи. Но это… это неправильно. Таймур не простит такого обмана.
– Он поймёт, – ответила мама уверенно, хотя в её глазах я видела сомнение. – Ты добрая, скромная, покорная. Любой мужчина был бы счастлив иметь такую жену, как ты. Таймур поймёт, он должен понять. Главное – спасти честь семьи. Сейчас это важнее всего.
Я молчала, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в кожу. Страх, обида, отчаяние – всё смешалось в одну тяжёлую, удушающую боль. Мама стояла передо мной, её слёзы текли по щекам, и я понимала, что выхода у меня нет.
– Малия, если не ради себя, сделай это ради отца, – снова прошептала она, её голос срывался на всхлипы. – Его сердце не выдержит этого. Я не переживу, если с ним что-то случится.
Я почувствовала, как слёзы заструились и по моим щекам, не давая дышать.
– Хорошо, – наконец выдохнула я, почти не слышно. – Хорошо, мама. Я сделаю это. Ради тебя, ради отца. Ради нашей семьи.
Она бросилась ко мне, обнимая так крепко, что стало трудно дышать.
– Спасибо, дочка, – прошептала она, плача в моё плечо. – Я знала, что ты не оставишь нас в беде. Спасибо тебе.
Но в этот момент я почувствовала, как внутри меня что-то надломилось окончательно. Я знала, что только что согласилась на то, что может навсегда изменить мою жизнь. И обратного пути уже не было.
***
Дом снова наполнился суетой и шумом, словно ничего не произошло. Стилисты, которые ещё недавно были готовы уйти, вернулись и занялись мной. Я сидела неподвижно, пока они наносили макияж, укладывали мои волосы в красивую причёску, украшенную тонкой, изящной диадемой. Сердце билось тревожно и глухо, будто каждый удар напоминал о моей участи.
Платье Али – моё платье теперь – было тяжёлым и красивым. Оно ложилось на меня идеально, словно изначально было сшито для меня, а не для сестры. Стилисты восхищённо щебетали вокруг, уверяя, что я выгляжу великолепно, но я не могла даже улыбнуться. Всё это казалось нереальным, словно я жила не своей жизнью, а какой-то чужой, чуждой и страшной.
Когда в комнату вошла мама, она замерла, глядя на меня. В её глазах мелькнула гордость, смешанная с болью. Она подошла ближе и тихо поправила фату на моей голове.
– Ты очень красива, Малия, – прошептала она. – Ты выглядишь так, как должна выглядеть невеста. Как женщина, достойная уважения и почитания.
Я взглянула на неё, чувствуя ком в горле.
– Спасибо, мама, – сказала я еле слышно, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Через некоторое время приехал мула. В доме сразу стало тихо и торжественно. Все собрались в гостиной, ожидая начала церемонии. Я сидела на краю кровати, чувствуя, как дрожь усиливается. Когда за мной пришли, я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
Я вошла в гостиную, опустив глаза, как полагалось невесте. Мула уже сидел на ковре, готовый зачитать молитву и заключить брак. Отец молча передал ему мой паспорт, и мула начал зачитывать текст документа. Он не знал о замене невесты, и никто не решился сказать ему об этом. Все вели себя так, будто изначально свадьба должна была быть именно со мной.
– Малия, дочь Азимовых, – произнёс мула спокойно и чётко, перечисляя все формальности.
Я слышала его слова, но они казались далёкими и чужими. Я сидела совершенно неподвижно, ощущая на себе тяжёлые взгляды родственников и соседей, которые были здесь. Никто не сказал ни слова, никто не возразил. Все приняли происходящее, как неизбежность.
Когда мула спросил меня, согласна ли я стать женой Таймура, я замерла. Казалось, весь дом замер вместе со мной. Вздохнув, я тихо, но отчётливо произнесла:
– Согласна.