И правда, что дальше? Сильвия аккуратно ощупала пустоту в душе. Она больше не кровоточила, затянулась тонкой пленкой, как бывает, когда теряешь зуб и на его месте образуется ватная лунка.
Сколько ей осталось? Она ведь уже не молода. А что если порхнуть в этот эфир, бездонный, безбрежный и полететь в вечность?
Свободной.
Нет. Ни за что.
Пусть вся эта вечность полетит, но не она! Пусть ее жизнь — никем не замеченный миг, но не для неё!
Сильвии показалось, что где-то шмыгнул невидимый слуга. Олейя чуть слышно выдохнула, глубоко погруженная в мысли пленницы, она едва не выдала себя.
А Сильвия снова утонула в словах ссоры.
«Тебе запрещается общаться со слугами. Ты лжива, продажна и хитра. Они поверят тебе и будут наказаны мною. Не приближался к ним, впрочем, и сами они к тебе не приблизится. — Алеон выплевывал слова, глаза играли зарницами.
— Что я тебе сделала? — спокойно просила Сильвия, видя откровенное бешенство темного хозяина замка.
— Что сделала? — срываясь на крик прошипел Алеон. — Что ты сделала?! Ты уничтожила меня, предала и осмеяла! Ты…
— Я?! — Сильвия усмехнулась.
В два резких прыжка Алеон оказался рядом, пальцы с силой сжали шею. Сильвии стало больно дышать. Олейя растерянно перехватила кинжал — что теперь делать?!
— Ради тебя я… А ты, ты только ложилась под врагов, выкупая свою бесценную шкуру. Это так логично для человека! У вас только миг, но как вы за него боитесь! Вы готовы уничтожить все, саму суть бытия ради удовольствия жить! — Алеон крепче сжал пальцы и, как оказалось, острые ногти впились в тонкую кожу. Олейя сделала шаг, готовая нанести удар. Но лицо Алеона из бешеного приняло брезгливое выражение. Он разжал пальцы.
— Я ненавижу вас, людей, вашу низость и подлость, вы гнилые и испорченные от рождения. Вы не должны жить, портить любой из миров!
— Алеон, в тебе целая половина… нас…
— Неет, больше нет. Нефрил все выжег! — расхохотался Алеон, наводя на мысли о безумии. — Скажи, каково это, предавать?! Ты предала город, предала отца, предала меня и, ты бросила умирать сына… Моего сына. Все во имя собственного благополучия. Ты жила с врагом, ела с его руки, с руки того, кто утопил в крови твой народ!
Лицо Алеона стало багряным, жилы на лбу пульсировали.
— Не говори об Излаиме и отце! Не смей! — зло прошипела княгиня. — Не я искала дорогу к эльфам в твою вожделенную Вечность!
Звон пощечины оглушил. Слепая ярость накрыла с головой. Сильвия бросилась на обидчика и отлетела на пол. Олейя растерянно читала в мыслях у обоих острое желание убить.
Алеон расхохотался злым и истеричным смехом, перешедшим в ор:
— Скажи, какой он? Или ты так бесчувственна, что и не заметила, кто у тебя запутался между ног: эльф, лошадник, его конь, сам черт. Да хоть кто! Зато ты теперь княгиня! Ты вкусно ешь и сладко спишь. Тварь ты продажная!
— Нееет. Милый. Не я… — она выразительно посмотрела на Алеона, уже зло улыбаясь. Алеон замер.
Олейя еще раз приготовилась к прыжку, ясно читая намерения темного эльдара.
— Я просто всегда и за все плачу цену… Но не я ее выставляю. Это же я украла реликвию города, оставляя его беззащитным? Скажи, о Спаситель Излаима, кого бы ты пощадил? Все были обречены: и мы, и степняки. Ты отмстил бы за проигрыш. Твой проигрыш. Все стали бы ценой выкупа горделивого самолюбия.
Олейя была готова к атаке, она просчитывала каждый удар тонким стилетом. Но Алеон остановился, жуткая улыбка расплылась по лицу.
— Врагам мстят, их убивают, а не ложатся с ними и не рожают им ублюдков! — последнюю фразу генерал сказал так холодно и спокойно, что Сильвию передернуло. — Думаю, начатое стоит продолжить…Теперь ты мне помешать не сможешь…
— Не смей! — Олейя безошибочно прочитала настоящий страх пленницы. Алеон продолжил.
— Я ненавижу тебя так люто, что тебе и не понять. — Алеон лучезарно улыбнулся. — Я не буду тебя убивать, это слишком просто… Время. Время все сделает само. Наслаждайся своей могилой…
С этими словами генерал покинул пленницу. А Сильвия подумала, что пошатнет своим мигом саму Вечность.
По-прежнему укутанная только в багряный плащ, пленница Аэр`Дуна не ела со вчерашнего дня, но не чувствовала голода, только в горле пересохло.