А ведь Лиллоу неспроста загораживал собой все зеркала в холле, пока я ковыляла в сторону кухни.
‒ Что не так, Тео? ‒ с вызовом пробурчала я тогда.
‒ Ну… ‒ Он отвел взгляд и ответил: ‒ Возможно, зеркало ответит больше.
‒ Тащи зеркало, ‒ страшно вылупляя глаз, потребовала я у Такеши, как только он завершил работу.
‒ Э… Может, лучше повременить?
‒ Неси! ‒ истерично взвизгнула я.
‒ Принеси. ‒ Тео кивнул.
И вот я буквально лежу грудью на столе и пялюсь на собственное отражение. Отражение чудища, по-другому и не назвать. Лоб, послуживший основным оружием против второго преступника, основательно вспух и обзавелся дополнительным выпуклым образованием, от которого по всей коже отходят багровые толстые линии без границ и четких концов, похожие на прорисовку карты кровавых континентов какой-то неизведанной планеты. Левая сторона лица ‒ сплошной полномасштабный синяк, где едва можно различить контуры оплывшего глаза. Зато налитые кровью рассечения на щеках видно особенно хорошо. Расквашенный нос практически сливается с неимоверно распухшей верхней губой.
Громадный кусок пластилина помяли, примяли, замяли и хорошенько посидели на нем. В конечном итоге, получилась пластилиновая Лето.
‒ Сейчас расплачусь, ‒ предупреждаю я, осознавая, что, чем больше смотрю на себя, тем мощнее нарастает боль. Видимо, организму стоило объяснить наглядно, что он изувечен, а иначе он продолжал бы вырабатывать какое-то понятное только ему обезболивающее.
‒ Это я сейчас разрыдаюсь. ‒ Тео прижимает к своему лбу ладонь. Спустя мгновение с болезненным стоном кладет сверху вторую руку.
‒ Давай кто первый?
‒ Не смешно. Мне что, и правда надо было тебе пару напутственных слов сказать прежде, чем за ворота отпускать?
‒ Да ты же вроде говорил. Что-то вроде «никого не прибей».
‒ И? И?! Ну?! У тебя пунктик воспринимать и делать все наоборот?!
‒ Исходя из технической составляющей, я никого не прибила.
‒ Зато тебя отколошматили так, что и здоровому мужику сомнительно потянуть!
Беспокоится.
Опять гляжу на свое отражение.
Что ж, небезосновательно беспокоится.
Жутко. Кажется, я лишусь чувств просто от кошмарности зрелища и стянутой боли сразу во всех точках лица.
‒ А ведь Виви почти полчаса со мной сидел… ‒ Шевелю рукой у самого лица, чуть-чуть не задевая кончик страшного носа. ‒ Вот так. Близко-близко. Глазами в глаза смотрел… И как же его не покоробило?
‒ Тебя только это сейчас волнует?! ‒ Тео вдохнул и выдохнул, раздувая щеки до шариков.
‒ Нет...
Бессовестно вру.
Да для юной девушки внешность ‒ это сокровище! Оберегаемое и превозносимое.
Поворачиваюсь к Тео, и тот дергается, не успев справиться с собой.
‒ Я страшилище. ‒ Отупело смотрю на свои расцарапанные ладони. ‒ Мне же теперь в студенческих мероприятиях не поучаствовать, да? И на учебу как?.. И парня себе тоже не найти.
Тео хмурится. Придвигает к себе чашку и, сопя, принимается пить чай.
‒ Повторим инъекцию «Алого» часика через три, ‒ робко вмешивается Такеши. ‒ «Алый» восстановит ткани. Вопрос во времени и… э-э-э… в результате.
‒ В общем, не точно, справится ли? ‒ подытоживаю я, буквально чувствуя, как мой единственный глаз приобретает схожесть с глазом мертвой звериной туши.
Такеши осторожно кивает.
‒ Скорее всего, потребуется длительное время.
Тео пялится на меня исподлобья.
‒ Жалеешь, что так поступила? ‒ кашлянув, задает он вопрос. ‒ Что вмешалась в разборку?
Втягиваю воздух деформированным носом и бессмысленно смотрю куда-то в пространство перед собой.