— Что на самом деле тебя беспокоит?
Я держу телефон и слабо встряхиваю, избегая взгляда Коди.
— Тревор недоволен, что не может со мной связаться…
— И что? Он идиот.
— … могла бы получить ответ на электронные письма со всеми резюме, которые рассылала, но я не могу проверить…
— Не уверен, что это важно в десять вечера.
Я выдыхаю.
— Ну же, — он проводит рукой по воздуху. — Мы можем продолжать всю ночь, или ты скажешь начистоту.
Я прогибаюсь, зная, что он не сдастся, пока я не расколюсь.
— Понимаешь, просто тяжело находится дома.
Он опускает взгляд и кивает.
— Ага.
— Я просто… Вижу её везде, но не здоровую, а…
— Её больную, — он вламывается в комнату и ударяется бедром о мой старый рабочий стол. Огромная нога, «варёнки» и охотничий нож в чехле, прикреплённый к его бедру, выглядят смешно на фоне моего розового стола, вручную расписанного бабочками. — Я тоже.
— Как ты это делаешь, Код? Как ты можешь выдерживать, приходя в этот дом или даже жить в этом городе? Мне всё напоминает о ней.
— Легко, — он поворачивается и кивает в сторону гостиной. — Я делаю это ради него. Что бы мы не пережили, он прошёл через худшее. И укрыл нас от самого ужасного. Его никто не защищал. Он держал её, когда она потеряла способность говорить, но ей нужно было кричать. Говорил с ней, когда все остальные обращались с ней так, будто она уже умерла. Возможно, мы были её жизнью, Шай, но она была его жизнью. Это слишком большое бремя, чтобы нести одному человеку. — Он пожимает плечами. — Я не могу его оставить. Я — всё, что у него сейчас есть.
Я съёживаюсь из-за правды в его словах, поскольку чувство вины опустошает меня.
— У него есть и я. — Звучит, как защита, что только усиливает напряженность в моем животе. Дело в том, что я сбегаю, как только становлюсь достаточно взрослой, чтобы сделать это на законных основаниях. Выступаю против всего, что он хочет, и делаю все возможное для своего спасения. Это эгоистично, но все ради выживания. Я должна скрыться от боли.
Чёрт, проходит уже более шести лет с момента ее смерти, и находиться здесь всё ещё пытка. Но я когда-нибудь останавливалась, чтобы подумать, как больно было моему папе? Он самый смелый, сильный и самый упрямый человек, которого я когда-либо встречала. Поэтому и решила, что он будет в порядке. Когда-нибудь.
Я прислоняюсь к столу рядом с Коди.
— Как ты узнал обо всём этом? Он никогда не рассказывал.
— У нас была пара бесед между отцом и сыном за пивом, — он быстро обнимает меня. — Я не обвиняю тебя в том, что ты уехала, Шай. Ты изображаешь из себя крутую, но просто, чтобы скрыть, какая мягкая внутри.
Я наклоняю голову и рассматриваю тёмные глаза моего брата, у которых есть золотые пятнышки прямо как у мамы.
— Я твоя старшая сестра. И оставила тебя, когда ты нуждался во мне.
Его губы изгибаются в уголках.
— Ты можешь быть старше по возрасту, но я куда более зрелый.
Я пихаю его плечом, и он хихикает.
— Хорошо, что ты вернулась, — он встаёт и подходит к двери, но поворачивается, прежде чем пройти сквозь проём. — Когда эти люди с новостного канала позвонят и начнут предлагать тебе работу мечты, сделай нам одолжение в этот раз и оставайся на связи.