ГЛАВА 3
ЖИЗЕЛЬ
Мне приходится сдерживать тошноту, которая подступает к горлу от этих слов. Я имею в виду, серьезно, на что он рассчитывал? Что подобная реплика мгновенно заставит меня забыть о своих чувствах, упасть на колени и отсосать ему?
Подумай еще раз, приятель.
Я заметила его привлекательность. Он красивый парень с взъерошенными волосами, высокий, определённо хорошо выделяющийся во всех подходящих местах, с ярко-синими глазами, которые, вероятно, разбили больше сердец, чем Джастин Бибер. Но как только он открывает рот…
С другой стороны, я не думаю, что женщины, записавшиеся к нему на "приём", ищут глубокого разговора о тонкостях американской политики.
Кажется, он ждёт, что я упаду в обморок или упаду на колени, но я просто стою, уперев руки в бока. Я бросаю взгляд на парня за стойкой.
— Есть ли какое-нибудь более уединённое место, куда мы могли пойти?
Улыбка Бобби становится шире.
— Теперь ты заговорила, - говорит он и подмигивает. Я знала, что столкнусь с некоторыми клише в этом захолустном городке, но не ожидала увидеть эту картонную фигурку Мэтью Макконахи. Что дальше? Причудливый монолог и снимок его задницы?
Я следую за Бобби через заднюю часть магазина, где на берегу реки стоит его лодка.
Я чувствую, как парень за стойкой наблюдает за нами. То, как он бросился забирать Бобби, когда тот позвонил, бог знает после какой ночи, должно что-то значить. В нём определенно есть нечто большее, чем он показывает.
Как бы я ни сопротивлялась, я не могу удержаться, чтобы не бросить быстрый взгляд вниз, когда Бобби открывает дверь. Невозможно придумать, где бы ещё так хорошо смотрелись поношенные джинсы Levi's. Отличная задница, да, и я почти уверена, что это куда лучше, чем говорящий рот впереди.
Он отходит в сторону. –
— Пожалуйста, проходи в моё скромное жилище, - говорит он, снова напоминая Макконахи.
Дверной проем узкий. Мне приходится прижаться к нему, чтобы пройти — без сомнения, хитрый ход.
Внутри лодки царит настоящий беспорядок; плавающая холостяцкая берлога, уставленная банками из-под пива и коробками с едой навынос. Бобби отбрасывает ярко-розовые трусики, улыбается и ведёт меня к откидному креслу.
— Присаживайся.
Я осторожно сажусь и натягиваю юбку ниже.
Он уходит на кухню, открывает шкафчик над головой и достает бутылку "Джека".
— Выпьешь?
Я отмахиваюсь от него. Ещё даже не начало первого.
— Мне и так хорошо.
Он находит грязный стакан и наливает на два пальца, усаживаясь в кресло напротив, широко расставив ноги.
И вот оно — чёткие очертания чего-то, скрывающегося внизу, и я говорю не о Лохнесском чудовище.
Я прочищаю горло.
— Итак, моё предложение.
Он делает глоток из своего бокала, облизывая губы.
— Ты хочешь купить Роксану, не так ли?
— Ты назвал свою лодку “Роксана”?
— Верно, - пожимает он плечами, совершенно непринуждённо, - как песня.
— Полицейская песня?
Он напевает упомянутую песню удивительно красивым голосом.
— “Роксана, тебе не обязательно включать красный свет...
— Ооокей, - продолжаю я, - но мой первоначальный вопрос: ”она“ продаётся?