Они нашли дерево, по которому взбирался огонь, спилили его и вылили на угольки всю воду из своих рюкзаков. Потом вернулись обратно и поехали на автобусе в город.
Не переодеваясь, Марк с Сашей и еще парой приятелей пошли в кофейню пить эспрессо-тоник. Тоника хватило только на одну порцию, так что они разделили ее на всех, а потом купили холодную сладкую газировку и глотали залпом, шокируя посетителей. Их расспрашивали о том, что они видели, и парни травили байки.
У Марка раскалывалась голова, он молчал и слушал вполуха. Его не тянуло рассказывать, как он дотронулся до дерева и ужаснулся мягкости его коры, превратившейся в труху. Как он сломал его пинком, и изнутри вырвались высокие языки пламени. Оно путешествовало под землей по корням. Сама земля тоже горела, дымилась на черенке лопаты. По спине Марка бегал страх. Он бы не смог рассказать обо всем так, чтобы и другим стало страшно. И какой тогда был в этом смысл.
Он купил домой литрушку молока и лакал его, лежа на диване. Головная боль потихоньку уходила, а с ней и ощущение обреченности. Он съездил на тушение еще несколько раз, пока пожар полностью не локализовали. Видел, как по небу туда-сюда летали вертолеты с тоннами воды. Говорили, что за несколько дней те полностью осушили одно из озер. Эта конечность мира навсегда осела в глазах Марка. Наверное, поэтому он с таким теплом смотрел на родных, когда они таки вернулись в город. А те узнали в этом взгляде что-то очень им дорогое и обрадовались.
Летом после жары наступает неделя-другая умеренной прохлады, когда ночи снова темнеют, звезды проступают по всему небу и горят ярко и все становится тем, чем и должно быть. Чувствуешь, как тело утоляет голод по жизни. Вот она, здесь. Ничего тогда не происходит зазря, хотя и делаешь от такой красоты и счастья меньше запланированного. То сидишь и разглядываешь толстые могущественные облака и ощущаешь, как тяжелеют желудок и копчик. То гуляешь, не желая куда-то в итоге добраться. Сворачиваешь на одну улицу, потом на другую. Берешь себе мороженого или пива, а то и того и другого. И нисколько не стыдишься такой радости. Холода во рту до боли в зубах. Потраченных денег и времени. Кажется, что и живешь именно ради этих нескольких дней. Даже немного тоскливо в такие моменты размышлять об остальных месяцах. Столько всего проживается в них понапрасну, мимо. Но потом вдыхаешь запах шиповника и крапивы на берегу реки. Ощущаешь ветер под мышками, на щеках и в носу. И забываешь, о чем только что волновался.
Марк думал об этом, сидя на бетонном блоке набережной. Рядом Леся свесила ноги и качала ими, беззвучно ударяясь подошвой кед о стенку. Марк удивлялся, какие большие и плотные у него пальцы. А вот то, что между ними Леся просунула свои, его почему-то совсем не удивляло. Она всегда умела говорить и делать вещи, которые он считал невозможными.
На днях они говорили о чем-то в кофейне, и Марк так пристально смотрел Лесе в глаза, что все его внутренности приподняло и защекотало. Все вокруг расплылось, кроме ее лица. Прямо как на аттракционе в казанском парке развлечений, куда они однажды убежали от ее родителей, хотя оба блевали даже с самых простеньких горок.
Мы же понимаем, что чувствуем друг к другу, сказала она тогда в кофейне, опуская чашку с кофе на стол. Они говорили вообще о другом, но Марк думал о своем, и Леся решила ответить на это. Он только улыбнулся и промолчал. Отреагируй он, как чувствовал, сбил бы ее с ног, как обезумевший от счастья лабрадор.
Марк, почему мы держимся за руки?
Я не знаю. То есть вроде это очень понятно, добавил он.
Да?
Я говорю, что все очень понятно.
Я слышала. Я спросила да, а не а.
Знаю.
Какой же ты дурак, сказала она и рассмеялась.
Они придвигались друг к другу ближе и ближе. Леся уже закинула на Марка ноги, и он поглаживал ее голень. Они сидели так близко, что не видели целиком лиц друг друга, и слова вылетали обычным воздухом, не имея никакого значения и не откладываясь в памяти, место в которой сейчас занимало одно лишь чувство непреодолимого притяжения. Наверное, Луну и Землю так тянет целоваться, как тогда этих двоих.
Марк ощущал на губах тепло и влагу Лесиной кожи, хотя и не дотрагивался до нее. В этой крохотной непроницаемой тесноте накалялся жар, плавил все вокруг, и вот уже было совсем непонятно, где заканчивается одно тело и начинается другое. Марк слегка выдохнул ртом и приземлился на прохладную сладость. Кажется, на помаду налипла цветочная пыльца. Мгновение спустя Марк почувствовал ее уже на кончике языка. Еле ощутимую теплую пыль. Еще секунда, и она пропала где-то внутри них, пока они водили дрожащими пальцами по спинам друг друга. Марк ощущал Лесю всем и везде, а она точно так же ощущала его. Они не расцепились, даже когда по груди ручейками потек пот.
Мне нужно ответить, сказала Леся, посмотрев на экран телефона.
Конечно.
Она говорила по телефону своему парню, что любит его, и в целом вела себя так, словно ничего не произошло. Марк, конечно, знал, что такое бывает, но никогда не видел вживую. Может, порно не такое уж и вычурное, в конце концов.
И что мы будем делать? — сказала Леся, как будто имея в виду что-то более масштабное, чем планы на вечер.
А что-то изменилось?
Ну не знаю.