В главном зале уже во всю шла пирушка. Воины, которые остались охранять крепость, но сегодня не были в дозоре, пили пиво и ели. Я слышала их голоса. Поморщилась. После них так грязно. Проходя по коридору мимо, я ненадолго заглянула в зал. За столами было много свободнее, чем накануне отъезда Зига. Часть дружины отправилась с князем за данью.
— Идём, госпожа, — Оддманд поманил меня. Он стоял во мраке коридора, а я на клочке света из зала. — Нечего тебе там сидеть. Лучше вышивай цветочки в покоях. Князь приедет, будут тебе пиры.
Я вздохнула. Он прав. Я должна поговорить с Зигом об этом. Его воины слишком много себе позволяли в нашем доме, я не чувствовала себя тут в безопасности. Собиралась уходить, но вдруг заметила, что в зале есть девушки. Рабыни, что обычно прислуживали на кухне.
— Да иди сюда! На колени, шлюха! — услышала я.
Моё сердце не выдержало. Я шагнула в зал. Меня, конечно же, никто не заметил. Я была ниже каждого из этих мужчин на целую голову и меньше вдвое. Прошагала через зал к столу, у которого сидели униженные рабыни в разорванных испачканных платьях. Их насиловали, поняла я.
— Ну-ка прекрати! — как можно строже сказала я, остановившись перед светловолосым воином с синими глазами. Он хватал бедную девушку за лицо.
— О, госпожа Катерина! Какая честь, — воин улыбнулся. Его лицо было красным от хмельного пива, а глаза горели. Кривой нос съехал влево, горбатый и крупный. На лице загрубели старые шрамы. — Идёшь с вечерней молитвы, благочестивая княгиня? Так иди, тебе давно пора баиньки. Тут не место таким малышкам, как ты!
Никогда меня так не унижали, тем более прилюдно. Я даже не знала, что ответить, и стояла, ошарашенная.
Воин захохотал. Его поддержали несколько других голосов. Ко мне обернулись ещё двое здоровяков. Белобрысый кивнул на щенков в моих руках. Я совсем о них позабыла.
— А это что? Натравишь на нас своих псов? Мы уже дрожим от страха!
Зал взорвался хохотом.
Я поняла, как слаба без Зига на самом деле. Губы задрожали. Но я не отвела взгляда от наглой рожи белобрысого. Испуганная рабыня схватила меня за подол платья, безмолвно умоляя о защите. Я уже не могла всё так бросить. Я была здесь госпожа, а не они.
— Ты оставишь их в покое, или я расскажу князю! — пригрозила я, призвав всю свою смелость.
— Ой-ой, напугала, — фыркнул белобрысый. Он обернулся, увидел, что на него все смотрят. Это его раззадорило ещё сильнее. Он нашёл верных слушателей. — Что-то я не вижу тут твоего князя. Ау, князь! Не отзывается, вот странность.
— Эй, Лейф, хватит уже, — вдруг сказал воин с чёрными волосами, сидящий по его левую руку. Он сдвинул брови. — Ты перебрал. Не задевай госпожу.
Подошёл Оддманд. Щенков и корзинки у него уже не было. Наверное, оставил в коридоре или свободной комнате. Он хмуро взглянул на главного наглеца, Лейфа, и взял меня за плечо, пытаясь увести.
— Идём госпожа. Нечего спорить с полоумным, — сказал мне старик.
— Да мне насрать на вас всех! — вдруг рявкнул белобрысый. — Я лучший в дружине князя, я делаю, что хочу! Буду я ещё слушать какую-то соплячку!
Он вдруг схватил рабыню, сидящую у моих ног, поднял и бросил на стол. Девушка закричала, дёргая ногами. Блюда и кружки посыпались на пол. Воины вскочили со скамей. Наглец перевернул бедную девушку на живот, задирая подол простого серого платья рабыни. Ему кричали, но он не слышал, опьянённый элем, злостью и похотью. Я быстро сунула щенков Оддманду и бросилась на помощь несчастной.
— Пусти! Пусти её, ты, злодей! — я со всей силы пихнула здоровенного воина в бок.
Он оттолкнул меня, как котёнка. Я взвизгнула и рухнула на пол, содрав локти в кровь.
Повисла тишина. Воины, Оддманд, рабыни — все уставились на меня. Я позорно расплакалась. Было больно, ощутимо ударилась. Но ещё сильнее была обида. Слишком слабая.
Слишком… никто.
— Вот ты урод! — чёрноволосый воин схватил моего обидчика за шиворот и оттащил. А потом с силой врезал в лицо кулаком.
Началась драка. Одно дело, когда дерутся мальчишки на ярмарке, и совсем другое, когда бывалые, опытные воины.
— Эй, угомонитесь! Хватит! — послышались крики.
Другие кинулись разнимать сцепившихся волков. Они уже покатились по полу, колошматя друг друга кулаками. Полетела кровь, слюни, зубы. Слышалась грязная ругань. Я всё лежала на полу, оперевшись на локти. Меня потряхивало от ужаса. Зал был душным. Нечем дышать! Ко мне наклонились несколько воинов моего мужа и протянули руки.