— Ты отмороженный, Исаев, и больной на голову. — Глаза Елизаровой сузились.
Из коридора послышался звук шагов, дверь распахнулась, и на нас уставились Ветроградов и Меркулова.
— О, глядите-ка, кто у нас здесь. Вы уже закончили или еще не начинали? Влада, мы помешали Исаеву отыметь приблудную.
Я так взбесился, что едва заметил, как Елизарова взмахнула палочкой, мусорная корзина взлетела под потолок, завертелась и, перевернувшись, опустилась Ветроградову на башку. Елизарова выскочила в коридор, я заклятием впечатал этого козла в стену и махнул Хьюстону, показавшемуся на пороге.
Тот сел со мной и до конца занятия молчал с каменным лицом. Девчонки как всегда хихикали, парни переглядывались, Меркулов проорал что-то на весь кабинет. В висках стучало.
— Ты весь в красной помаде, — тоном, каким сообщают о колоссальном фиаско, сказал Рома.
Я вытер рот ладонью и все для себя решил.
***
За завтраком Хьюстон сидел между мной и Псарем.
— Гордей, Эмиссар просил передать тебе, что с ним уже можно разговаривать. От себя добавлю, что вчера перед боевой магией он условно отымел Елизарову в обе оставшиеся дыры.
Из Хьюстона вышел бы неплохой манекен у входа в госпиталь Святого Григория. Здравствуйте, проходите, вам туда.
— Передай Эмиссару, чтобы шел в жопу, — буркнул Псарь, пожирая кашу как перед казнью. Быстро и жадно, короче.
Прогноз метал в рот тосты один за другим и заедал их джемом.
— Эмиссар сказал, что он вел себя как урод, и извиняется за свое поведение. Привет, Ева, привет, Челси, привет, Милена, привет, Злата.
Псарь уставился на него как на дебила. Кстати, я ничего такого не говорил.
Заправившись, мы потащились в общагу и тупили там до посинения. Потом пошли на пары.
— Слушай, Хьюстон, в том-то и дело, что я отымел ее условно. Ус-лов-но. — Мы поднимались по лестнице к одному из потайных ходов. — Ну, то есть я ей вчера вставить не успел, потому что приперлись эти козлы из Виредалиса, но для себя решил, что с ней покончено. Чтобы принять это нелегкое решение, мне необходимо было убедить себя, что я Елизарову уже отжарил по-всякому, и дальнейшее общение с ней потеряло всякий смысл.
— Да у тебя вся рожа в помаде была, не успел он вставить, — хихикнул Прогноз.
— Бва-ха-ха, умереть от смеха, — я перекривил Леху и зарядил ему подзатыльник. Он заткнулся, но все равно лыбился всю дорогу.
— Но, строго говоря, ты же уже занимался с ней сексом, так что все в порядке, к тому же, тебе не удастся сделать вид, будто она тебя не интересует.
— Это еще почему? — я посмотрел на него как на говно. Или как на Харю, что одно и то же.
— Потому что она тебя интересует, — прогундосил Хьюстон и почесал на ходу яйца.
— Надо было еще хер осмотреть на предмет следов, — съязвил Гордей, и я чуть не обрадовался, что он перестал строить из себя немую задницу. Но больше Псарь ничего не сказал и снова превратился в имбецила. Не бывает говорящих задниц. Чуда не случилось.
Глава 7
По правде, у меня создавалось впечатление, что поодиночке мы ни на что не годны. Гордей уже который день цедил слова сквозь зубы, а на парах уныло торчал за последней партой, в моей башке болталась пара дохлых идей, но легче застрелиться из собственной палочки, чем реализовать их без Псаря. Хьюстон с Прогнозом делали вид, что ничего не произошло и, судя по загадочным мордам, готовили какую-то подлянку.
Я перебирал в башке способы помириться с Псарем, но ничего лучше, чем расквасить ему нос, не нашел.
— Подойди и извинись сам, — мы с Хьюстоном ссали в туалете на четвертом этаже.
— Почему я должен извиняться? Он эту кашу заварил, а я расхлебывай? Я же уже сказал, что развязался с Елизаровой. К тому же, Псарь, похоже, с самого начала на нее не зарился.
— Выходит, ты был неправ? — Он вжикнул «молнией» на штанах и спустил воду.