Справа его компашка установила длинный ряд столов, покрытых белыми скатертями, с кучей еды. Канапе и другая пальчиковая еда, а также целый десертный стол с башней из кексов. Женщины сидят в стороне и наблюдают, стараясь, чтобы их сарафаны не касались бандитских табличек на бетоне.
Тео несколько раз подбрасывает свой скейтборд под ноги, прежде чем взмыть вверх и вниз по рампе. Он балансирует своим большим телом с изяществом и легкостью, выполняя некоторые движения. Он действительно хорош.
— Выиграл соревнования, когда ему было шестнадцать, — говорит Эванс.
— Правда? Это может быть полезно.
Я делаю для себя пометку, чтобы Мина покопалась позже.
Эванс встает и подает сигнал своей команде охраны.
— У нас гости.
Появились несколько неопрятных ребят, рубашки расстегнуты, джинсы обтрепаны. Они держат побитые скейтборды и смотрят на элитную группу, которая вторглась на их территорию.
— Подожди, — говорю я. — Им лет по десять. Не прогоняй их пока.
Несколько мальчиков крадутся к столу с едой. Когда их никто не останавливает, один хватает куриную палочку сатэй и бежит обратно к своим друзьям.
— Тео, — хнычет одна из девушек. — Они забирают нашу еду.
— Все в порядке, — машет рукой Тео. — Они могут взять столько, сколько захотят.
— Отставить, — говорит Эванс в наушник.
Соседские дети копошатся у столов. Разносчики спешат принести еще тарелок. Один из мальчиков протягивает руку над морем десертов и хватает верхний кекс.
— Они все съедают, — плачет блондинка.
Тео на секунду поднимает глаза. Его рубашка снята. Опять. Его татуировки представляют великолепное зрелище. Он пожимает плечами.
— Пусть едят пирожные.
Надувшись, блондинка топает обратно к машине в своих дизайнерских джинсовых обрезах и нелепых туфлях на высоких каблуках.
Дети поглощают еду. Тео присоединяется к ним, чтобы съесть мини-гамбургер, а затем они все отправляются к рампе.
Я подхожу ближе, слушая, как Тео управляет площадкой, приглашая детей по очереди на рампу.
— Эй, могу я взять твой телефон? — спрашиваю я одного мальчика. Когда он протягивает его, я начинаю делать снимки. Тео приседает, чтобы осмотреть скейтборд, пока трое детей заглядывают ему через плечо. Тео указывает на площадку, объясняя, как лучше заехать на рампу. Я снимаю небольшое видео и отправляю его в твиттер, добавляя самый популярный хэштег Тео.
— Что ты сделала? — спрашивает ребенок рядом со мной, когда я возвращаю ему телефон.
— Сделала тебя знаменитым, — говорю я ему. Использование его телефона, а не моего, сделает утечку в СМИ более достоверной. — Здесь будут несколько фургонов с новостными службами, и они захотят поговорить с тобой. Спроси Тео, можешь ли ты с ним сфотографироваться. Если сможешь, я куплю фото.
— Круто!
Конечно, через тридцать минут появились папарацци. Вспышки фотоаппаратов. Тео позирует с детьми. Он меняет свою дизайнерскую футболку на одну из выцветших футболок мальчика. Мальчик сияет. Они все делают трюки, и когда один из детей делает причудливый поворот, Тео отдает мальчику свой скейтборд.
Несколько дам вступают в игру, раздавая воду в бутылках и оставшиеся кексы. Блондинка все еще сидит, нахмурившись, в «Мазерати». Я ухмыляюсь ей, прежде чем перейти к новостникам, чтобы выдать комментарий. Это неожиданная поездка оказалась весьма успешной.
Когда я возвращаюсь, Тео подзывает меня к себе.
— Мистер Кенсингтон?
Он подходит ближе, наклоняет голову к моей. И тут я понимаю, что он в ярости.
— Какого хрена? Ты меня подставила.
Я моргаю.
— Устроила гребаный цирк для СМИ, — говорит он. — Ты позвонила в прессу?
— Нет. Я сделала фото и опубликовала его в твиттере с твоим хэштегом. Ты сейчас горячая штучка.