Моя рука находит путь между моих ног, и я отталкиваю ткань своего летнего платья, прижимая пальцы к трусикам, которые на мне надеты, не отрывая взгляда. Я никогда не делала этого раньше, никогда не доставляла себе удовольствия. Я всегда думала, что это как-то неправильно… Но сейчас… Кажется, я не могу сопротивляться. Он наконец-то покончил с ее рубашкой, и в итоге она оказалась на полу. Он расстегивает ее лифчик, и ее груди выпрыгивают свободно, полные и так непохожие на мою недоразвитую пару.
— Кейд, — шепчет она достаточно громко, чтобы я услышала, и я отодвигаю трусики в сторону, задыхаясь, когда вхожу в свое собственное тело.
Это так неправильно, но это так чертовски горячо.
Она обхватывает ногами его торс, и я вижу, как он возится с застежкой-молнией, но, как я ни стараюсь, я не вижу ничего, кроме его рук, направляющих себя в девушку. Он громко ругается, и я в ожидании облизываю губы, все время, представляя, что это я на капоте машины. Мой сводный брат теперь двигается внутри нее, сжимая ее обеими руками, пока она стонет в экстазе, а мои пальцы еще сильнее теребят клитор. Я как раз собираюсь кончить, но не могу, не увидев его лица, когда он придёт к финалу.
Кейд трахает девушку, а я трахаю себя, и по выражению его лица я вижу, что он скоро будет на финише.
— Черт, — стонет он ей в грудь. — Черт возьми, Июньская бабочка.
Земля остановилась. Я только что правильно расслышала? Мой палец выходит из моей киски, мой первый оргазм забыт еще до того, как он наступил. Вместо этого я просто пялюсь на них. Девушка только что кончила, я уверена, но что-то кажется неправильным. В перерывах между стонами она свирепо смотрела на Кейда.
— Июньская бабочка? — яростно спрашивает она. — Как, твоя маленькая сводная сестра Джун?
Кейд молчит. Девушка отталкивает его, и я уверена, что он мог бы остановить ее, но он просто позволяет ей уйти. Униженная, она поднимает свою одежду и бросает на него взгляд, полный отвращения.
— Ты мог бы, по крайней мере, назвать меня другим именем, ты, больной ублюдок, — выплевывает она на него, а затем вылетает из гаража, в то время как я смотрю с открытым ртом.
Что только что произошло? Прежде чем я успеваю подумать, Кейд поднимает взгляд, и его глаза встречаются с моими.
Блядь, блядь, блядь.
Я разворачиваюсь и пытаюсь убежать, но он догоняет меня за две секунды, хватает за волосы и тянет назад. Это больно, и я вскрикиваю от боли.
— Отпусти меня, — говорю я сердито.
Он этого не делает. Вместо этого он использует свободную руку, чтобы развернуть меня так, чтобы я была лицом к нему, его другая рука все еще запутана в моей темной копне волос.
— Как долго ты там стоишь? — Требует он, и я густо краснею.
— Достаточно долго, — отвечаю я, не понимая, почему я веду себя как соплячка. Он пристально смотрит на меня, а я не знаю почему, но, кажется, не могу отвести от него взгляд.
— Бабочка… — тихо начинает он, и я никогда не слышала, чтобы он обращался ко мне таким тоном.
Он всегда груб, никогда не обращает на меня внимания, как будто я какая-то картина на стене, которая ему не особенно нравится.
— Оставь меня в покое, — плачу я, а затем говорю то, о чем тут же сожалею. — Ты больной до мозга костей. Отпусти меня.
Вот так просто его руки, его красивые, сильные руки покидают меня. Мы продолжаем смотреть друг на друга, думая о том, что только что произошло. Я только что обвинила его в том, что он извращенец, когда все, чего я хочу, это чтобы эти руки снова были на мне. Но это так неправильно. Запретно. Этого никогда не должно произойти, моя мама ясно дала понять нам об этом. И когда он резко разворачивается и уходит, я понимаю, что положила конец нашим отношениям еще до того, как они начались. Даже несмотря на то, что осознание этого разрывает меня пополам, я знаю, что так было нужно.
Кейд и Джун?
Их никогда не может быть.
В оцепенении я нахожу Паркера на подъездной дорожке, машина уже заведена.
— Ты так долго, — стонет он, пока я иду к машине, но я отказываюсь смотреть на него. Он слишком похож на Кейда, и это чертовски больно.