— Тебе по нраву такие развлечения? — спросил он, внимательно глядя возлюбленной в глаза.
Та в ответ пожала плечами и опустила ножи.
— Конечно, нет, — призналась она. — Я больше люблю голос музыки и яркие краски. Когда я пою или рисую, то могу сделать собственную жизнь и мир вокруг богаче и разнообразней. Но сейчас неспокойные времена. Я хочу быть уверенна, что в случае необходимости смогу хоть как-то продержаться до подхода помощи.
С минуту Кано молчал, думая над ответом. Наконец он сказал:
— Что ж, ты права. Но сумеешь ли ты пустить этот нож в случае надобности в ход?
Он выразительно указал взглядом на оружие, и Силмерин с недоумением оглядела лезвие.
— Что ты имеешь в виду? — наконец решила уточнить она.
— Только то, что убивает не оружие, а его обладатель. Поверь мне, это совсем непросто — отнять чью бы то ни было жизнь в реальном бою. Сумеешь ли ты переступить этот порог?
Дева хмурилась, слегка покусывая то и дело губу, и наконец призналась:
— Не знаю, Кано. Не могу представить. Но что же делать тогда?
Макалаурэ вздохнул и покачал головой.
— Самое главное, — заговорил он вновь, — это вовсе не техника, а моральная готовность применить оружие против живого существа. Резать его, или воткнуть клинок. Нужно научиться не бояться крови. И манекены тебе, разумеется, не помогут. Только живой напарник.
— Отец отказался учить меня, — сообщила Силмерин сердито.
Кано невольно улыбнулся ее нетерпению.
— Хочешь, я сам с тобой позанимаюсь? — предложил он.
Дева даже вздрогнула от неожиданности. Лицо ее просветлело, а на губах заиграла благодарная улыбка:
— Ты правда можешь?
— Конечно, — подтвердил он. — Ты знаешь, я тоже хочу быть уверенным, что ты успеешь в случае чего дождаться моей помощи. Конечно, я от всего сердца надеюсь, что подобных навыков тебе не понадобится, однако не хочу рисковать. Кто знает, что может случиться в жизни? Белерианд пропитан искажением, словно каша маслом.
— В таком случае я с благодарностью принимаю твою помощь, мелиндо, — отозвалась она.
Макалаурэ посмотрел в глаза Силмерин, и ему вдруг почудилось, что он видит в глубине их какие-то сполохи, похожие на отблески пожара. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и поднял зажатый в руке кинжал:
— Слушай внимательно и запоминай. Твоя задача в бою — не дать порезать себя и одновременно ранить напарника. Тренироваться будем до первой крови. Когда ты сможешь воткнуть вот этот нож мне в руку или в ногу, то можно будет считать, что половина задачи выполнена.
— Ты серьезно хочешь, чтобы я поранила тебя? — испугалась Силмерин.
— Да. Руку я вылечу, — заверил Кано.
И урок начался.
***
— Так значит, это в самом деле был бой? — поинтересовался Майтимо.
— Да, — отозвался Кано, — я начал учить ее.
В библиотеке царила мирная, немного утомленная тишина. День клонился к вечеру. За окошком разгорались первые, пока еще неяркие, звезды. Огонь в камине уютно потрескивал, и отблески его на бокалах придавали рубиновой жидкости глубину.
Макалаурэ вздохнул и, заложив руки за спину, прошелся по комнате. Остановившись у окна, он уставился в даль и некоторое время молчал, задумчиво и немного беспокойно хмуря брови.
— Что мне делать, брат? — наконец спросил он вслух. — Я не могу оставить ее тут, просто не могу. Я тогда не буду знать покоя. Где она? Что с ней?
— Понимаю тебя, — проговорил старший.
Младший тяжело вздохнул и оглянулся через плечо: