Господи. Маринетт резко открыла глаза и отбросила пальто обратно на софу, пошатнувшись назад. Что она делала? Что творила?! Маринетт покачала головой. Она сама не понимала. Девушка приложила еще прохладную из-за долгого пребывания на улице руку к разгоряченному лбу и закрыла глаза, стараясь нормализовать дыхание.
Простояв так какое-то время, она все же медленно открыла глаза и вернулась в постель к Адриану, поворачиваясь на бок и до ушей закутываясь одеялом. Она боялась, что снова не сможет сомкнуть глаз, но, вместо этого, провалилась в сон с такой скоростью, что не ожидала сама.
На часах мелькала половина четвертого. Сегодня Маринетт Дюпэн-Чэн впервые за последнюю неделю удалось хоть немного поспать без тревожащих душу снов в своем сознании.
***
— Маринетт…
Мягкий баритон ласковым котенком согрел слух, и, все еще наполовину пребывая во сне, девушка чуть улыбнулась. Подушечка указательного пальца провела дорожку по ее левой брови и линии скулы, убирая волосы за ухо.
— Доброе утро, — вторил шепот.
Девушка чуть приблизилась, все еще не открывая глаз, и ощутила дыхание в паре сантиметров от ее губ. Мягкий толчок вперед — и Маринетт почти теряет связь с реальностью, когда мягкие губы накрывают ее собственные, почти по-хозяйски прикусывая верхнюю губу.
Маринетт почему-то думала, что поцелуй будет немного иным. Как-то не вязался образ того, какие у него были губы, и как они чувствовались во время поцелуя. Но она все равно наслаждалась этим моментом, по-прежнему отказываясь выбираться из его объятий и теплой постели.
— Ммм, Габриэль, — прошептала она в поцелуй, который внезапно с немыслимой скоростью разорвался.
— Что ты сказала?
Реальность встретила Маринетт недружелюбным пасмурным утром. Когда она резко открыла глаза, приподнимаясь на локтях, девушка поняла, что только что совершила нечто ужасное. Рядом с ней — удивленный, даже скорее непонимающий ситуации и почти разгневанный — сидел Адриан.
Его светлые волосы были растрепаны. Казалось, что он встал немногим раньше нее, просто успел наведаться в ванную. Маринетт резко села на постель и, проигнорировав то, что закружилась голова, тут же вытянула вперед руку.
— Прости, — выпалила она, зажмуриваясь. — Это я спросонья. Я не знаю, как это получилось. Правда.
Молодой человек недоверчиво прищурился, глядя на просто шокированную девушку, которая явно не понимала, что делать дальше. А что вообще произошло? Адриан не расслышал, что именно она сказала, но и уточнять не хотел. Отчего-то побледневшее лицо девушки даже заставило его начать беспокоиться.
— Все в порядке, — отмахнулся он, вставая с постели. — Завтрак?
Маринетт постаралась сделать вид, что все действительно в порядке, хотя это была не правда. Почему он спустил такой огрех на самотек? У Маринетт была только одна версия: не услышал. И слава Богу. Приложив ладони к лицу, Маринетт провела ими сверху вниз и уставилась на будильник.
— Черт! — выругалась она, откидывая одеяло и вскакивая с места. — Я поменялась сменами с Саванной, и сейчас страшно опаздываю.
Маринетт вскочила на ноги, тут же хватая в руки приготовленную — слава богу, спасибо, благоразумие — еще вчера вечером одежду, и побежала в ванную. Юноша проводил эту пулю взглядом и усмехнулся.
Адриан привык к тому, что Маринетт рассеянна, хотя в последнюю неделю у нее вообще все из рук вон печально. Наверное, дело было в осенней хандре. Просто она действует на всех по-разному.
Он испытывал прилив сил, участвовал во всех кастингах и просто крутился, как белка в колесе, в то время как его любимая то и дело опаздывала, у нее убегал кофе, и она постоянно просыпалась позднее обычного. Это еще если не считать прочих мелких неуклюжестей, которые, хоть и были милыми, в этом месяце просто обострились.
Телефон бзыкнул в кармане джинс, и Адриан вытащил его, посмотрев на оповещение. Он почти взвыл в голос. Накаркал, называется.
— Маринетт, — позвал он, заходя в ванную.
— Да? — заканчивая с макияжем, стоя перед зеркалом, отозвалась она.
— Я совсем забыл, что сегодня званный ужин по случаю новой коллекции отца. Что-то вроде «вечеринки», — конкретизировал он, нарисовав в воздухе кавычки. — Отец только что написал. Напомнил, блин.