— Я любил, люблю и буду любить только её.
Гермиона прошла все стадии сомнения, словно она не слышала этих слов и ничего этого не было, боролась со своими чувствами до горячки. А когда она почувствовала, как её тело воспламеняется, а мысли запутывают её, то Гермиона громко задышала, на выдохе крикнув:
— Я его люблю!
Эта фраза была необходимой, стоило только ей слететь с губ, как паника сошла на нет.
Теперь она и сама не знала, чего боится и почему мечется сейчас. Бездействие отравляло её, нанося чувствительный вред.
После жары наступили холод и дрожь по всему телу, которая словно пробиралась внутрь, мучая её. Ей стало так холодно, так тоскливо, что она заплакала.
Столько лет она провела без него, столько лет в полном одиночестве с сомнениями в нём, а теперь эта правда:
— Я всегда её любил, только её.
Стук по стеклу — эта настойчивая дробь заставила Гермиону вздрогнуть, и она повернула голову. В размытом отражении девушка узнала птицу, которая настойчиво стучалась.
Это была сова.
Гермиона встала, сжавшись от холода, и открыла окно. Прохладный ветер ворвался в помещение, и она глубоко и быстро задышала, так часто, что ей даже стало больно.
Шёл дождь, и мокрая птица, влетев в помещение, отряхнулась, забрызгав пол, стол и гору книг, беспорядочно размещённую на нём.
Письмо было со знакомой печатью, с гербом, который она так хорошо знала.
Гермиона продолжила стоять и смотреть на эту птицу, которая смотрела на неё не мигая. А потом она ухнула и, моргнув, непринуждённо принялась чистить оперенье, а Гермиона продолжила стоять.
Она знала, что это письмо написал он, знала, что там будет продолжение этой истории, то, что изменит её жизнь навсегда.
Хотела ли она этого?
И она знала точный ответ, что всем своим сердцем, своим мозгом, каждой клеточкой своего тела она хотела, но ей было страшно.
Страшно признаться самой себе в том, что много лет назад она ошиблась, подумав, что Малфой не способен её полюбить и что для неё места в его жизни нет. Она пометила их снова. Сделала то, что всегда делали другие, то, что делал его отец и делал сам Малфой, тогда сделала и она. Чистокровный и грязнокровка, тёмный и светлая — это она разделила их, обрекла на одиночество.
— Надоело, надоело, надоело, — на третьем слове она закричала, да так, что птица, оставив свои мокрые перья в покое, удивлённо ухнула.
Гермиона подошла к столу и взяла письмо, отковыривая печать, кусочки которой падали мелкой крошкой к её босым ногам. Наконец она развернула письмо, и вот он, до боли знакомый почерк, каллиграфический, Малфой словно заговорил с ней.
Гермиона, давай оставим предисловие и больше не будем вспоминать то, что было. Мы потратили на это столько времени, сколько могли провести вместе. Ты нужна мне: сейчас, завтра, послезавтра, всегда — нужна только ты. И мне плевать, что будут говорить обо всём этом. А о нас будут говорить, нас будут обсуждать, и много будет сказано плохого, но мне плевать. Я давно не только сын Люциуса. Я Драко Малфой — человек, который строит свою судьбу сам. А ты — Гермиона Грейнджер, со своими собственными принципами, целями, своими эльфами, законами и с Гарри Поттером. Мы разные и всегда ими будем, но между нами есть то, что нам никто не может запретить, и то, что мы сами изменить не можем. Я люблю тебя. Вставай, вытирай свои слёзы, прекращай дрожать и выходи. Аппарируй ко мне прямо сейчас. У меня для тебя подарок.
Гермиона осмотрелась и, положив письмо на краешек стола, стала перебирать свои книги, словно в поисках чего-то необходимого. Найдя чистый пергамент, взяв перо, она быстро что-то написала и, перечитав, кивнула.
— Ну давай, давай! Я знаю, что там непогода, но, пожалуйста! Ну давай же.
Птица несколько раз возмущённо ухнула и взлетела. Она вылетела по-прежнему в открытое окно.
Пол был усеян крупными и мелкими каплями дождя. Гермиона ступила на них и ощутила холод. Сложив ладони, она упëрлась локтями о подоконник и вдохнула свежий, влажный воздух, закрыв глаза.
***
Драко ждал её, стоя, смотря в окно, разглядывая деревья поглощённые тьмой.
Время тянулось, измывалось над ним, и ожидание превращалось в сущий кошмар.
Ему казалось, что эта пытка не закончится и она не придёт.
Драко сомневался не в себе, но до сих пор он не мог понять Гермиону. Почему тогда в Мунго она не пришла к нему? Почему она не прервала эти мучения и не поговорила с ним? Почему до сих пор её здесь нет?
Сова выдернула его из этих тягостных раздумий. Он нетерпеливо открыл окно для измученной птицы.