— Саварии?
— Так называется наша страна. Савария. [Савария (хинди) — возлюбленная / возлюбленный.]
Я решила выйти на станции и прогуляться. Вчера я устала, а сегодня мне уже хотелось движения.
Около часа мы с моим соседом разгадывали его кроссворд, ожидая прибытия на станцию. И вот наконец проводница прошла по вагону с криком:
— Мадурайск! Стоянка сокращена до пятнадцати минут, можно выйти подышать относительно свежим воздухом.
— Вы пойдёте? — обратилась я старичку.
— Ой, нет, милая. Пока я выползу на перрон, уже и возвращаться пора. Чего зря старыми костями греметь? Я и у окошка подышу. А ты иди, доченька. Только долго не захаживайся.
Я вылезла из вагона и принялась бродить по перрону, с удовольствием разминая ноги. Хотелось отойти немного подальше от поезда, но я боялась, что он внезапно тронется.
Здесь то и дело сновали женщины разного возраста с корзинами. Они продавали разные вкусняшки: от фруктов до карри с бараниной, упакованного в банановые листья.
У меня ещё оставались деньги, а в животе заурчало от всех этих ароматов. Да и хотелось угостить чем-то дружелюбного соседа и незнакомца, который уже не раз меня выручил. Я очень жалела, что не могла перед побегом успеть заработать в магазине Джии-джи достаточно денег. Тогда у меня была бы возможность найти жильё, спокойно покупать всё необходимое, лучше затеряться в этом мире. А потом я бы уже нашла себе другую работу на новом месте.
Но нужно действовать, исходя из того, что есть.
Я взяла самосы с курицей, целый пакет. Надолго должно хватить. Но мне очень захотелось мангового щербета. Я упорно искала его, идя по перрону, спрашивала у женщин с корзинами, но у них был какой угодно щербет, даже кактусовый, но того, что мне был нужен, ни у кого не оказалось.
— А ты выйди с вокзала в город, там есть магазинчик, в котором чего только нет! — посоветовала мне женщина в цветастом сари, махнув рукой в сторону.
— Я боюсь, что поезд уйдёт.
— Так ещё десять минут поезд стоять будет! А идти-то здесь минуты две, не больше. Успеешь, даже не сомневайся.
Женщина подняла тяжёлую корзину с перрона, водрузила себе на голову и двинулась дальне вдоль поезда, покрикивая:
— Горячие самосы с курицей! Карри с бараниной! Горячие самосы с бараниной! Карри с курицей!
Я раздумывала, глядя ей вслед. Эта женщина проводит на этом перроне много часов. Довериться её опыту? В этот момент, словно подавая мне знак свыше, раздался мелодичный перезвон громкой связи, и приятный женский голос сообщил:
— Уважаемые пассажиры! По техническим причинам отправка поезда Мускан — Бхаратпурген задерживается минимум на пятнадцать минут. Простите за доставленные неудобства. Повторяю…
В стороне от перрона в тени большой пальмы сидел усатый дяденька и курил трубку. Он сплюнул себе под ноги и принялся причитать:
— Простите их за доставленные неудобства! Такие деньги дерут за билеты, а потом эти передвижные муравейники ползут как черепахи! Верните наши деньги!
Вокруг возмущённого пассажира уже стала собираться толпа. Люди согласно кивали и уже стали договариваться о том, что пока поезд стоит, нужно предъявить свои требования местной железной дороге.
Чтобы избежать этой мятежной толпы, я приняла решение всё-таки отправится в магазин за щербетом. В конце концов, в моём положении беглянки, мне стоит держаться подальше от любой движухи с участием большого количества народа.
Я торопливым шагом вышла с вокзала. Действительно, совсем рядом, по ту сторону забора, находился небольшой магазинчик с размашистой красной надписью "Съестное". Здесь буквально удушающе пахло индийской кухней.
Внутри магазина были многочисленные полки со снеками, напитками, но больше всего с упакованной в банановые листья обычной едой в холодном и ещё тёплом виде.
За прилавком сидела крохотная бабулька с крупными круглыми серьгами на крыльях носа. В сильно отвисших мочках ушей были тусклые кольца — серьги, которые шли по краю уха до самого верха. Я попыталась их посчитать, но сбилась. Старушка, обмахиваясь веером, грызла орешки, выплёвывая скорлупки в кулёк, она быстрыми движениями челюстей уничтожала лакомство.