Последующие два часа она провела над столом, заваленным кучей бумаг и инструментов, с карандашом в руках и полным штурмом в голове. Работа была проведена не малая, Мари не могла от неё оторваться, а времени на сборы оставалось всё меньше. Определённо, надо было заканчивать, иначе опоздания вновь не избежать.
На этот раз она обязательно подденет под пальто тонкий свитер. Порывшись в шкафу, на верхней полке, нашелся чёрный, с высокой горловиной. А ещё стрелки. Да, она непременно нарисует стрелки и найдёт свою, давно купленную, чёрную помаду, будет очень кстати.
Маринетт почти готова, и её телефон разрывается от звонков Альи. Видимо девушка всё-таки припозднилась.
Она быстро покидает свою комнату и, по пути попрощавшись с матерью и отцом, выходит на улицу.
***
На улицы города уже опустилось сумеречное полотно, на котором отчётливо были видны белые искрящиеся звёзды. Яркий полумесяц большею частью был сокрыт серыми облаками, и можно было наблюдать только его покатый, истлевший, жёлтый бок. Жиденький, почти невесомый туман белёсой дымкой стелился по земле и разбегался в стороны от каждого, хоть сколько-нибудь резкого движения.
С Альей она встретилась на мосту, совсем недалеко от того места, где расположился корабль четы Куффенов. С этого места было слышно зачинающийся концерт, не говоря уже об ощутимой вибрации, которая отчётливо пробивала басами асфальт. Во все стороны от палубы, каскадами расходился свет от прожекторов. И немало людей с обеих сторон по набережной скандировали в такт музыке, подняв руки вверх. Предъявив билеты на входе к оцепленному участку, девушки присоединились к этой бушующей толпе и поплыли с ней по одному течению.
Действовать, жить, вообще существовать в такой атмосфере обособленно просто невозможно. Ты как будто становишься одним целым с десятками, сотнями таких же людей. Вот ты поднимаешь руки вверх вместе со всеми, а вот уже и прыгаешь в таком бешеном ритме, что, кажется, твое сердце не сможет этого выдержать и, просто-напросто разорвавшись, сольётся с сердцами других людей, пульсируя и вторя той музыке, что заполняет собой все вокруг, от плоского дна этой реки до, наверное, самых звёзд. Она заливается в уши, глаза, рот, обволакивает волосы, одежду, словно пытается добраться до самого сознания, просочиться во все извилины и пропитать собой каждую мысль. Земля расходится под ногами, будто разворачивается дорога в самый ад и становится так жарко, несмотря на холодный ветер и почти ноль на термометре. Весь воздух… Он ужасно бурлит, словно кипяток в котле, он густеет, тянется и им уже не дышится. Он лишь продирает глотку и шкребёт ноздри, но, к счастию, особой потребности в кислороде уже и нет. Они все дышат теперь одними лёгкими на всех, которые гоняют по своим бронхам совсем не воздух, а настоящую лаву, что льется из разверзнувшейся преисподней и питает кровь их общего организма металлом. Толпа немного рассасывается и теперь Маринетт хорошо может видеть выступающих. Они все на полном взводе и они тоже чувствуют этот ритм, этот шквал энергии окружающих их лиц. Возможно, даже больше всех присутствующих. Ведь именно они питают нервными импульсами, созданное ими существо, именно они бьют по его нервным окончаниям, заставляя биться в экстазе. И именно они вселяют в него жизнь. А время летит так скоротечно, так не заметно.
Выставленные композиции подходили к концу. Большая часть народа разошлась, а немногочисленные оставшиеся разбрелись по набережной. Корабль причалил к твердой земле и у девушек наконец появилась возможность лично встретиться со звёздами сегодняшнего вечера. Все они были раскрасневшиеся, запыханные и, очевидно, уставшие, но очень улыбчивые и счастливые.