Физическое наслаждение было ей не совсем чуждо даже в этом браке, но ничего подобного никогда не было. Мир закружился и сомкнулся вокруг нее, логическая мысль затерялась в тумане возбуждения, и, прежде чем она успела осознать это, Кэлен услышала крики нужды и восторга, вырвавшиеся из-под ее контроля. Никогда еще она не была так близка к блаженству. Ее спина выгнулась.
— Ричард, — взмолилась она, затаив дыхание.
Все остановилось.
Ее фасад рухнул вокруг нее, когда рука Даркена сжала ее правое бедро, ровно настолько, чтобы причинить ей боль. Кровь Кэлен все еще пульсировала от желания, но все остальное в ней застыло, пока она молча проклинала себя. Излишняя самоуверенность заставила ее зайти слишком далеко, и она не хотела думать о том, что будет дальше. Она также не осмелилась пошевелиться; Кэлен лежала обнаженная, задыхаясь, на кровати.
Даркен поднялся на колени, слегка толкнув ее ноги, словно с отвращением. Когда его глаза метнулись к ней, отсутствие гнева не позволило ей отвести взгляд. От грубого унижения и предательства его глаза казались пустыми, как гробницы, готовые к погребению.
Кэлен ждала, не смея вздохнуть, когда придет гнев. Ее сердце болезненно колотилось в груди, заглушая пульсацию возбуждения, которая еще не угасла. Но он даже не прикоснулся к ней. Его глаза опустились, и он поднялся с кровати, выгнув руки и напрягшись в спине. Последний взгляд его глаз на нее, и он вышел из комнаты.
Ей хотелось свернуться клубочком и захныкать. Боль в его глазах, не замаскированная другими эмоциями, пробилась сквозь ее презрение и пронзила ее сердце. Несколько мгновений спустя она услышала бормотание прямо за дверью, а затем дикие стоны Морд’Сит, ублажающую лорда Рала. Он быстро скрыл боль и восстановил контроль, но она увидела. И это было больше, чем она могла вынести.
Это было не так, как все должно было быть.
Дрожа от слишком сильных эмоций, Кэлен встала с кровати и проигнорировала звуки снаружи комнаты. Она натянула ночную рубашку и скользнула обратно в постель, под простыни, все еще теплые и пахнущие сексом. Теперь все было предельно ясно. То, что она приняла за пренебрежение, он имел в виду как извращенное уважение. Он хотел, чтобы она согласилась. О, как эта мысль заставила ее вздрогнуть — и все же, когда она смогла так ясно представить боль в его глазах, чувство вины съедало ее сердце. Даже у монстров была своя человечность.
Кэлен скрестила руки на груди и закрыла глаза, желая уснуть и забыть, что эта ночь когда-либо была. Но ее изуродованное мировоззрение можно было восстановить только до того момента, пока она не начала лгать самой себе. Она была Матерью Исповедницей, но даже она больше не знала, что такое истина. Кэлен Рал погрузилась в глубокий сон, потерявшись в забвении без ответов.
***
Той ночью Даркен спал в своей старой личной комнате. На следующую ночь также. Мысль о том, что он вообще увидит свою жену, вызывала у него отвращение, и он был благодарен за размеры Дворца, так что он всегда мог держаться на расстоянии.
Три года. Почти три года они были женаты, а она до сих пор пренебрегала любыми усилиями. Издевался над ним в лицо.
Было бы меньше боли, если бы он был более осторожен со своими эмоциями.
Он действительно заметил иронию, когда взял Арианну с собой в Сад Жизни, желая любви своего ребенка, когда он пренебрегал чувством к кому-либо еще. Но это было его право быть лицемером, если он захотел. И Арианна, как никто другая, заслужила его заботу. Она никогда не предаст его.
Кэлен, с другой стороны, нет. Он знал, получая удовлетворение и лояльность от Далии, что если бы он только сказал слово, она научила бы Кэлен подчиняться. Несколько дней под эйджилом, и Мать Исповедница забудет, что его брат когда-либо жил. Но он не мог произнести слова. Кровь и боль не доставляли ему удовольствия в связи с этим. Арианна и Кэлен были священны. Он не причинит им вреда.
Если это делало его дураком, так тому и быть. Даркен заслуживал ее любовь, уверял он себе, и имел полное право чувствовать себя преданным, когда получил обратное.
Наверняка имел право.
По крайней мере, Арианна признавала его. Когда она протянула ему маленький желтый цветок, он не мог не улыбнуться в знак признательности. Она улыбнулась в ответ, ее глаза были полны нежности. Он не был плохим отцом. Он не был плохим мужем. Были принесены жертвы, чтобы у него был шанс на все это. Они были «неправильными», да, но необходимыми. И стоящими всего этого. Арианна поняла и простила его, почему Кэлен не смогла?
Почему он не мог перестать думать о женщине?